Есть ли будущее у так называемого домашнего образования и может ли оно быть полноценной альтернативой традиционной учебе в школе, колледже, ПТУ, вузе? Уверен, что будущее именно за этим процессом, развивающимся стремительно и уже захватившим весь мир, потому что учиться по программе, составленной для тебя персонально, значительно полезней, чем посещать целый ряд вузов и школ, уровень подготовки в которых не выдерживает никакой критики. Больше того – для целого ряда школ и вузов настало время добровольно уйти из жизни.

Ориентация на индивидуальную образовательную программу, о которой я постоянно говорю, – фактически, на систему «домашнего» обучения – постоянно подвергается нападкам. Не все могут принять как вариант современной нормы отсутствие в жизни человека какого-то конкретного учебного заведения.

Напомню, что речь идет о формировании во всем мире нового институционального ядра сферы образования, обучения и подготовки кадров – об индивидуальных образовательных программах, разработка и реализация которых ориентирована на конкретного человека, его способности и задачи.

1. В наших правилах спросить: «А в России-то что?», забыв, что мы тоже часть мира. Так вот, что касается России, то здесь, на мой взгляд, перспективы нового образовательного процесса велики хотя бы потому, что есть глубокие корни.

Как мы знаем, в дореволюционной России домашнее образование было единственной доступной формой для семей – представителей привилегированного класса. Сначала его могли позволить себе только очень богатые люди, а, например, после войны 1812 года оно стало доступней: в России осталась масса пленных французов, которых – независимо от того, чем они занимались во Франции – брали гувернерами как носителей языка.

К французам добавьте немецких бонн, швейцарок, англичанок, ехавших в Россию жить в семьях, чтобы работать с детьми. Погруженный в языковую среду, ребенок с детства говорил на нескольких языках, плюс знание предметов, которые вели приходящие учителя. То есть подход к каждому был индивидуальным. А когда вокруг ребенка сосредоточены специалисты, продвигающие его по индивидуальной траектории, он гораздо быстрее все усваивает. Даже те предметы, к которым он, может быть, и не очень склонен – ведь работа идет как с его способностями, так и с его сложностями.

Достаточно вспомнить, сколь высокий уровень образованности был достигнут за счет этой системы в Российской империи к концу ХIХ – началу ХХ века. Хотя, конечно, только для узкой социальной прослойки: высшее образование в этот момент могли себе позволить меньше 1% населения страны.

2. Но ситуация изменилась. Если раньше такая форма была доступна только богатым, то сегодня, в общем, она доступна всем.

Во-первых, потому, что мы живем не в помещичьих имениях, куда гувернер приехал и остался жить. Мы живем в городах, где тьютор или репетитор поработал с ребенком или взрослым, пошел в соседний дом и работает с другими людьми – и ему выгодно, и клиенту удобно.

Во-вторых, есть интернет, делающий образование широко доступным: даже если вы не можете купить эксклюзивный курс «очного обучения», вам никто не мешает подобрать программу дистанционного обучения и подготовки, то есть менее затратный аналог. А сочетание работы тьюторов с использованием расширяющегося каждый год спектра дистанционных курсов, безусловно, даст результат.

Здесь следует уточнить: даст результат тем, кто мотивирован. Потому что центр тяжести подобной системы лежит в области процессов «учения», а не «обучения», то есть заключается в деятельности учащегося, а не учителя. Как вы помните, во главе угла при подобном подходе стоит не набор конкретных учебных услуг и продуктов, а главный принцип новой образовательной системы – индивидуальный взгляд на потребности каждого.

3. Нужно констатировать, что переход к новой системе породил массу проблем в обществе, так как работа в ней должна быть выстроена принципиально иначе, чем в традиционной системе, сфокусированной на образовательном учреждении и технологиях массового обучения. Весь контент, который раньше преподносился, прежде всего, в виде аудиторных занятий, сегодня необходимо переработать в новые форматы: визуализировать, перевести в электронный вид, разработать определенные сценарии движения учащегося в пространстве учебного содержания, дополнить проверочными тестами и упражнениями, играми и тренажерами.

Я, например, сейчас еще продолжаю читать лекции вербально, но они уже сопровождаются большим набором презентаций, и содержание презентаций отличается от содержания текста – это своего рода переходный продукт. Следующий шаг – разработка пакета учебных задач и кейсов для активного освоения содержания.

4. Индивидуальная система не только эффективней, потому что строится под вас, она еще экономит ваши деньги и время. Современные информационно-коммуникационные технологии дают возможность в любой момент присутствовать в любом месте.

«Как быть со сдачей экзаменов?» – спрашивают меня. В мире уже наработан большой опыт решения тестовых и экзаменационных заданий через компьютер, включая такие формы, как собеседование, решение учебных задач, интервью и прием экзаменов. При этом компьютерная программа способна учитывать десятки параметров поведения человека во время выполнения задачи и освоения нового материала.

Плюс к этому, любое перемещение всегда связано с дополнительными затратами. Вы купили, например, программу в Массачусетском технологическом институте за 100 тысяч долларов, и ровно столько же еще потратите на дорогу и проживание там во время обучения.

5. Дистанционный способ поставки учебно-образовательного контента обеспечивает вам также доступ к лидерам в той или иной области, лучшим исследующим или консультирующим профессорам.

Если, например, в какой-то области есть 10–20 лидеров, а обычно так и бывает, то они могут работать только в 10–20 вузах. А как показывает опыт, они в итоге окажутся в 4-х: чтобы работать по своим темам на переднем уровне разработок и добиться необходимой для этого критической массы, они будут вынуждены собраться вместе.

Как при этих условиях обеспечить уровень качества преподавания в старой системе, крутящейся вокруг школы и вуза? Проанализируйте происходящее в России: если в вузе нет научных лидеров в том или ином направлении, он вынужден будет постепенно снижать требования – и к студентам, и к программе обучения и подготовки, и, на следующем шаге, к преподавательскому составу.

И вуз попадает в тупик: рано или поздно студент поймет, что его дурят. Он сможет либо прочитать все это в интернете самостоятельно, либо собрать деньги и поехать туда, где преподают лидеры в той или иной области деятельности.

Сконцентрировать в одном вузе лидерские исследовательские, консультационные и преподавательские кадры по всем направлениям сегодня не может ни один конкретный вуз. Качество преподавания падает, вузы начинают торговать дипломами, так как им больше ничего не остается. А если в вузе плохие преподаватели, в него приходят плохие студенты с худшим уровнем подготовки, и вузу приходится упрощать программу – и так до бесконечности.

Со школами дело обстоит еще хуже: если родители на 3–4 году обучения обнаружили, что ребенок ничего не умеет – ни читать, ни писать, ни считать, ни говорить – вероятность того, что его с такими данными возьмет другая школа, стремится к нулю.

Беря в расчет эти обстоятельства, полагаю, что главная задача для современной мировой и российской системы образования – найти политкорректный и безвредный, прежде всего для учащихся, способ самоликвидации учебных учреждений.

Исчерпавший себя вуз должен иметь право добровольно уйти из жизни. Но уйти так, чтобы это не создавало больших неудобств учащимся: если кто-то заплатил за образование, ему должны вернуть деньги, помочь перейти в другое место. Это очень непростой и болезненный вопрос, но пока мы его не решим, уровень реального образовательного неравенства будет нарастать.