Петр Щедровицкий
Организационно-деятельностная игра как «клеточка» расширенного порядка мышления
-2019-
Организационно-деятельностная игра и игротехника
Георгий Петрович часто говорил о том, что главное – это попасть в хорошую «компашку».
Благодаря Георгию Петровичу мне повезло: я был знаком со старшим поколением, с теми, кто создавал Московский методологический кружок. Своим ученикам я рассказывал историю про то, как однажды пришел на семинар, который проводил Борис Грушин, и решил его проблематизировать. Он меня выслушал, а потом сказал: «Петя, а я помню, как ты писал мне на штаны». Конечно, в подобной ситуации у любого человека должна появиться рефлексия по поводу проблематизации, ее смысла и границ применения.
Также я застал второе поколение участников кружка; и я одинаково благодарен как Вадиму Марковичу Розину за его работы по анализу геометрии, так и, например, Никите Глебовичу Алексееву, который учил меня драться — я считаю, это не менее важно.
Я застал тех, кто пришел в конце 70-х — начале 80-х годов, в эпоху появления первых оргдеятельностных игр. С некоторыми из них у меня сложились более сложные отношения: я категорически не принимаю то, что делают Юрий Вячеславович Громыко и Сергей Валентинович Попов. Но в то же время я благодарен им, потому что это было поколение, с которым я взрослел и благодаря конфликтам с представителями которого — как содержательным, так и коммунальным — я стал самим собой.
Поэтому я хочу обратиться к представителям молодежного поколения, последователям разных групп, вышедших из ММК. Я рекомендую вам как можно быстрее избавляться от дворовой психологии, от схемы «мы и они», и начинать слушать внимательнее, в том числе тех, кто растет в других группах и продолжает, по-своему, на уровне своего понимания, ту традицию, которую Георгий Петрович создавал, называя системо-мыследеятельностной методологией, — философскую концепцию, практикой которой была организационно-деятельностная игра.
В фильме, который прошел на канале «Культура»[1], есть ключевая сцена. Она идет на фоне титров в самом конце фильма. Там все, кто рассказывал до этого о Георгии Петровиче, рисуют схему «шага развития». И хотя не очень слышно, что они говорят, можно предположить, что говорят они немного по-разному, но все рисуют схему. То есть это то общее, что нас скрепляет.
Поэтому когда ты (Андрей Реус) сказал, что ваша группа не имеет ничего общего с тем, что делают в Сколково, я не могу с этим согласиться. Наверно, вы много в чем расходитесь, но для любого внешнего наблюдателя вы одно и то же, вы — Щедровитяне. И рисуете одни и те же схемы.
Я назвал свой короткий доклад «Организационно-деятельностная игра как «клеточка» расширенного порядка мышления».
Самим тематизмом я обязан Владимиру Мацкевичу, нашему коллеге, тоже выходцу из Московского методологического кружка. Он в ряде своих книг и лекций обсуждает близкую проблематику. Итак, понять это нужно предельно просто. Сначала был кружок. Потом был сделан небольшой шаг масштабирования порядка мышления в форму организационно-деятельностной игры.
А теперь мы с вами находимся в ситуации, где нужно размышлять над тем, а какой следующий шаг этого расширения? Возможен ли он? Или, наоборот, придется лет на 30-40 вернуться в Касталию, к ограниченному порядку воспроизводства мышления, для того чтобы оно — мышление – сохранилось?
Создание метода организационно-деятельностных игр было результатом 25-летних философских и методологических разработок Московского методологического кружка
1. Проблемы методологии системного исследования. М., 1964 [Г.П. Щедровицкий. Избранные труды. М., 1995].
2. Газета «Известия», № 234 (13700), 1961 г.
Г.П. Щедровицкий
(1929-1994)
Московский методологический кружок был инициатором и активным участником по крайней мере четырех интеллектуальных движений: системного, проектного, методологического и игрового
Итак, коллеги, первое, что нужно понимать: организационно-деятельностная игра появилась через 25 лет после начала содержательных работ Георгия Петровича и его ближайших соратников, а не через год или два. Она не появилась в тот момент, когда стало известно, что есть другие подобные технологии типа «синектики» и «мозгового штурма». И это произошло не потому, что не было такой возможности в Советском Союзе.
На мой взгляд, главная причина состояла в том, что у Георгия Петровича и кружка была претензия совершенно другого типа. Сначала — на построение новой логики, потом — на построение теории мышления и теории деятельности. А с начала 60-х годов — на разработку новой категориальной системы — так называемой системно-структурной методологии, которая также прошла в своем развитии 10-15-летний инкубационный период, от структурных схем, которые Георгий Петрович описывает в своей известной брошюре 1964 года[2], до «пятислойки» с соответствующим набором категориальных интерпретаций[3]. Вне этой лаборатории или этого инкубатора технологий мышления метод организационно-деятельностных игр родиться не мог.
Схема мыследеятельности – онтологическая основа практики организационно-деятельностных игр
В конце 1970-х Георгием Петровичем Щедровицким была разработана схема мыследеятельности.
Эта схема утверждает, что пять базовых процессов
— мыследействие,
— рефлексия,
— мысле-коммуникация (языковое мышление),
— понимание,
— чистое мышление
не обладают самостоятельным существованием вне коллективной мыследеятельности!
В этом году от нас ушел мой друг, человек, которого Георгий Петрович частично в шутку, частично всерьез назвал соавтором схемы мыследеятельности — Марк Меерович. «Рождение» схемы происходило на моих глазах, когда Марк пытался нарисовать ситуацию в игре, а Георгий Петрович ему помогал. Так появилась эта схема, включающая в себя «доску мышления» — точнее, ее исходная грубая зарисовка, которая потом была достроена в известной статье, опубликованной в 1983 году[4].
Я твердо уверен в том, что именно эта схема выражает итоги онтологической работы 25-летнего периода. В истории кружка было много других схем. Более того, они все рефлексивно связаны, или, как мы говорили 40 лет назад, «выворачиваются» друг в друга. Была схема «акта коммуникации», которая появилась в начале 70-х годов. Была схема «знания», которая появилась в середине 50-х годов. Но именно схему мыследеятельности Георгий Петрович рассматривал как результат онтологического синтеза.
Но тогда, коллеги, нужно признать, что никакой рефлексии, никакой коммуникации вне мыследеятельности не существует.
Поэтому, когда Попов говорит — мы убрали верхний слой, методологическое мышление ушло, и у нас осталась одна коммуникация — этот тезис противоречит смыслу и содержанию онтологии мыследеятельности. Ничего у вас не осталось, «треп» у вас остался, а не коммуникация. Нельзя пользоваться понятиями из онтологической картины вне ее целостности, вынимать их по кусочку и приписывать эти имена неким феноменальным событиям в мире. Это нарушение элементарных правил объектно-онтологической интерпретации схем.
В этом плане я бы мог сказать так: сила этой схемы заключается в том, что на ней сделана попытка собрать и положить как целостность различные интеллектуальные процессы, где каждый из них взаимно определяет друг друга.
Можно, конечно, встать на ту же позицию, которую Луман занял по отношению к Хабермасу. Хабермас сказал, что есть два условия коммуникативного действия:
На это Луман говорит: «Где вы видели-то это? Не бывает такого коммуникативного действия».
А Хабермас ему из своей позиции должен ответить: «Это же онтология. Что значит «видели», «не видели»? Онтология обладает другим типом существования. Выраженная в ней совокупность принципов мироустройства должна «существовать», или, иначе — не может не существовать. В том числе если вы принимаете определенную совокупность ценностей.
Поэтому, с моей точки зрения, оргдеятельностная игра строится в контексте мыследеятельностной онтологии, то есть при принятии схемы мыследеятельности как рамки, в том числе для описания конкретных ситуаций.
Организационно-деятельностная игра. Технологический профиль
Конституирование коллективной мыследеятельности в организационно-деятельностной игре (игровой форме) предполагает параллельное разворачивание как минимум четырех «сквозных» процессов:
— проблематизации;
— объективации;
— схематизации;
— позиционирования.
Этот перечень технологий не я придумал. Можно сказать, что это моя авторская интерпретация итогов игры-2. Напоминаю, что после проведения игры-1 Георгий Петрович, который действительно был озабочен развертыванием мыследеятельностных исследований, заставил нас в течение года, собираясь в зале в институте общей и педагогической психологии, обсуждать ход и итоги игры-1. Мы строили позиционную схему организации исследовательской работы по поводу игры-1 и одновременно выявляли и описывали трассы жизни ключевых организованностей мыследеятельности.
На этой схеме нарисованы четыре основных режима организационно-деятельностной игры: проблематизация, схематизация, объектно-онтологическая интерпретация схем (то есть объективация, онтологизация) и организационно-деятельностная интерпретация схем (то есть позиционирование и самоопределение). Это результат дискуссий 1980-1982 годов.
Вы можете сказать мне: «Ну, это вы так прочли». Я скажу: «Хорошо, читайте сами, делайте свои выводы».
Кстати, мы тогда подробно обсуждали, что все названные процессы идут не последовательно, а параллельно. На старте мы предполагали, что «сначала» идет проблематизация; наверное, кто-то помнит, у нас даже были такие «этапные» схемы процесса проблематизации — от коммунального конфликта к содержательному конфликту и потом к ситуации с проблемами или проблемной ситуации. А потом стало понятно, что эти процессы разворачиваются параллельно, и, если вернуться к схеме мыследеятельности как функциональной, то мы должны признать, что разные функции в мыследеятельности могут быть обеспечены разной морфологией.
Это очень сложная история. Сейчас вы поймете, к чему я веду. Я веду к тому, что в данном случае отдельные функциональные элементы и процессы в мыследеятельности могут выполняться разными способами. Именно в этой точке Губанов говорит: как только мы переносим эту схему в педагогическую практику, мы не можем строить проблематизацию так, как ее строил Георгий Петрович на оргдеятельностных играх, потому что у детей нечего проблематизировать.
Кстати, я добавлю, и у 80 % современных участников игр, которые потеряли социально-классовую и социально-профессиональную идентичность, воспроизводившуюся в Советском Союзе, тоже нечего проблематизировать. В некотором смысле они подобны детям. Инфантилизация есть один из важнейших социальных процессов, который происходит с членами общества, потерявшими в ходе перемен свои позиции. А раз так, то если вы хотите осуществить проблематизацию, то вы не должны пытаться построить конфликт и потом спросить: «А какая у тебя позиция?». Это псевдопроблематизация.
Организационно-деятельностная игра как платформа технологий
Отсюда вырос наш с Поповым проект экспериментирования с игровой формой, который мы осуществляли с середины 80-х годов. В рамках этого проекта появились практики «конкурсов», «экспертизы», включения внутрь базовой формы организационно-деятельностной игры различных новообразований. Эти эксперименты демонстрировали, что мы можем заимствовать разные элементы из других оргдеятельностных практик и включать их в организационно-деятельностную игру.
Скорее всего, есть такие формы, которые нельзя втянуть в платформу организационно-деятельностной игры. Но каждый раз нужно объяснять, почему вы считаете, что мы не можем втягивать какие-то элементы, заимствованные из mind mapping, мозгового штурма или техник вопрошания.
Я исхожу из того, что в той мере, в какой схема мыследеятельности онтологична, все это «втягиваемо», если мы реконструировали и выявили МД-основания этих техник. Хотя, возможно, с определенными коррекциями. И, в отличие от Андрея Реуса, я спокойно смотрю и на форсайты, или на попытку Леши Ситникова связать оргдеятельностные игры с НЛП, и на использование элементов психодрамы.
Наоборот, я считаю, что это одна из важнейших линий экспериментирования, но только мы экспериментируем не с мыследеятельностными процессами, а с этими формами организации игры и мыследеятельности в игре, сквозь призму использования которых, возможно, выявляются какие-то особенности мыследеятельностных процессов.
Перспективы
Из всего сказанного у меня вытекает предельно простая программа:
1. Я считаю, что мы перешли от практики организационно-деятельностных игр к практикам управления развитием.
2. Мы, безусловно, будем двигаться в сторону создания университета программирования. Мы уже движемся туда. И поэтому я поддерживаю идею пообсуждать универсальность по отношению к образованию.
Другое дело, что, с моей точки зрения, мыследеятельностная педагогика пока недостаточно отрефлексирована. Я сейчас читаю курс по мыследеятельностной педагогике в Тюмени, где утверждаю простую вещь: с того момента, когда Георгий Петрович в 1975 году проинтерпретировал педагогическую работу как инженерию смыслов, значений и знаний, мы не сильно продвинулись. В каком-то смысле мы подхватываем проблематику, обсуждаемую Пиаже 1923 года[5] и одновременно проблематику статьи о способах решения арифметических задач[6], в которой экспериментально введено разделение процессов понимания и мышления.
3. Мы неминуемо выйдем к тому, что я в 2003 году назвал «массовым тренингом», то есть к неким простейшим формам постановки мыследеятельностных компетенций. Например, это может быть тренинг схематизации.
Я считаю, если бы сегодня у нас был тренинг схематизации более простой, чем то, что мы обычно делаем в ОДИ-образных формах, разбитый на 3-4 уровня (чтобы можно было пройти первый, получить соответствующий «квалификационный уровень», пройти второй и так далее), то 5 миллионов человек могли бы спокойно пройти за 10-15 лет через подобный тренинг. В итоге мы бы получили довольно любопытный эффект на рынке труда, при создании систем разделения труда — в части быстроты вхождения отдельного человека в сложные системы деятельности, коммуникации и кооперирования.
4. Мне кажется, что Георгий Петрович произвел своего рода «протестантскую революцию» в мышлении. Он провел схематизацию базовых элементов европейского мышления, он создал своего рода алфавит схем, а вместе с тем предпосылки для того, чтобы возник расширенный порядок мышления. Чтобы приобщиться к мышлению и философской работе, теперь не обязательно работать в «желтом доме».
Теперь это возможно через освоение ряда схем, в которых выражен двух-, трехтысячелетний опыт мышления. Есть байка о том, что Ильенков, послушав Г.П. Щедровицкого, в какой-то момент сказал, что он излагает философию Гегеля языком американских радиотехнических схем.
Да, говорю я, да.
И в своем цикле лекций «Смысл и содержание, понимание и мышление»[7] он говорит простую вещь: мышление по отношению к ситуации непонимания выполняет функцию полагания объекта, объективации, а морфологией исполнения этой функции мышления в мыследеятельности являются схемы. Можете считать, что это кантовская идея. Именно схемы, а не «понятия» или «знания» являются единицами чистого мышления. Я использую термин «конструктивное мышление», Георгий Петрович называл его чистым.
И в этом, с моей точки зрения, ключевой вклад системо-мыследеятельностной методологии в большую традицию мышления, и одновременно это вклад системо-мыследеятельностной методологии в интеллектуализацию наших обыденных ситуаций взаимодействия и коммуникации.
Спасибо за внимание!
Организационно-деятельностная игра как «клеточка» расширенного порядка мышления
Примечания
[1] Документальный фильм «Кто, если не я?». Реж. Елена Ласкари. Россия, 2019 г.
[2] Щедровицкий Г.П. Проблемы методологии системного исследования. — М., 1964. — 48 с.
[3] Исходные представления и категориальные средства теории деятельности // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании (теория и методология). Приложение I. М., 1975.
[4] Щедровицкий Г.П., Котельников С.И. Организационно-деятельностная игра как новая форма организации и метод развития коллективной мыследеятельности // Нововведения в организациях. Труды семинара ВНИИ системных исследований. М., 1983.
[5] Jean Piaget. Le Langage et la pensée chez l’enfant, 1923; Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М., 2008.
[6] Щедровицкий Г.П. Исследование мышления детей на материале решений арифметических задач // Развитие познавательных и волевых процессов у дошкольников. М., 1965.
[7] Щедровицкий Г.П. Знак и деятельность. Кн. II. Понимание и мышление. Смысл и содержание. Семь лекций 1972 г. М., 2006.