Петр Щедровицкий
Смена позиций как механизм формирования интеллектуальных функций
Щедровицкий П.Г. Смена позиций как механизм формирования интеллектуальных функций // Материалы к программе разработки «Технологий мышления». Выпуск 3. М.: Буки Веди, 2021. С. 1-41.
Установочный доклад на третьей игре («Организационное проектирование») из серии игр по проблематике технологизации мышления деловой сети «Школа культурной политики».
Мы начинаем работу на третьей игре четвёртой серии игр, посвящённой проблематике разработки «технологий мышления». Я планировал за три года завершить первый этап этой серии, который был посвящён самоопределению. Первоначально для организации нашей работы я воспользовался схемой, предложенной Георгием Петровичем Щедровицким на Игре-2 в 1980 г1. Эта схема включала в себя три ипостаси самоопределения: в ситуации, в позиции и в системе деятельности.
Формирование коллектива и разработки программ для комплексных, междисциплинарных и многопредметных, методологически организованных исследований ОДИ. 27.08.79-14.05.81. НИИОП АПН, Москва. [Рукопись].
Представление о самоопределении достаточно сложно. Сознательно упрощая данную проблематику, я обычно говорю о том, что в этом представлении свёрнуто как минимум три момента (рис. 1).
Во-первых, есть то, по отношению к чему мы самоопределяемся; то, что оказывает сопротивление и чему мы приписываем реальность помимо тех или иных наших гипотез и предположений об устройстве мира. В данном контексте для обозначения «противостоящего нам» мы используем термин «ситуация» (хотя правильнее говорить об «обстановке») – по логике схемы она обращает к нам требования или вызов.
Во-вторых, есть то, что самоопределяется, некий центр, принимающий этот вызов, субъективирующий его; активный агент, или, как иногда принято говорить, «субъект». Мы постулируем существование этой инстанции в воспоминании о прошлых самоопределениях, в качестве их гипотетического источника и основы, или в предчувствии будущих самоопределений, которые благодаря наличию этой инстанции могут оказаться отличными от прошлых, привычных и удобных форм приспособления.
В-третьих, есть то, чем или с помощью чего мы самоопределяемся; то, что отвечает на вызов, марионетка [группа марионеток], которую мы строим сознательно и целенаправленно, пробное тело, которое мы выращиваем в себе, часть нашего актуального «я», «точка зрения» (которая по определению может меняться), «роль» или «позиция». Джордж Герберт Мид употреблял для обозначения этой «части личности» термин me, при этом во множественном числе2.
2. Mead G. H. Mind, Self, and Society. University of Chicago Press, 1934. 442 p.
Эти три ипостаси [измерения] самоопределения ни в коем случае не могут быть представлены в качестве неких последовательных этапов или сменяющих друг друга фаз одного процесса. По мере развёртывания общего рабочего процесса и/или имитирующего его игрового взаимодействия каждому из нас (индивидуально или в группе) приходится многократно (Георгий Петрович любил слово «челночно», имея в виду аналогию с ткацким станком) проходить по этой схеме, переопределяя смысл и содержание каждого из названных фокусов схемы в соответствии с новыми определённостями, кристаллизующимися [осаждающимися] в каждом из них.
Из этого следует и ещё один вывод: невозможно представить, что есть якобы этап самоопределения (своеобразной подготовки к действию) и есть, соответственно, этап действия (или реализации этого самоопределения). В каждый данный момент времени мы действуем с учётом того, что не-действие (сознательное воздержание от действия) в данном контексте также должно пониматься как действие и является таковым. Человек как социальное (в широком смысле слова) существо не может не действовать, оставаясь живым. В этом плане я употребляю термин «действие» не как Ханна Арендт3, которая понимает под действием только нравственный поступок в узком смысле слова; я называю действием сам способ жизни человеческих существ. Качество действия проявляет [экспонирует] или выявляет качество самоопределения.
В середине 80-х годов, продолжая линию размышлений о самоопределении, я вводил схему «акта действия», соединяющую в себе «замысел» и «реализацию», или, как я тогда писал, «акт» и «акцию»4 (рис. 2).
4. Щедровицкий П. Г. Активные формы обучения и проблемы содержания образования // Щедровицкий П. Г. Очерки по философии образования. М., 1993. С. 69.
Альфред Шюц всегда подчёркивал, что «“действие” (action) будет означать предварительно обдуманное действующим человеческое поведение, т.е. поведение, основанное на заранее составленном проекте»5.
5. Шюц А. Проблема рациональности в социальном мире // Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С. 22.
Все проекты будущих дел основаны на знании, которым мы располагаем на момент проектирования. В силу этого только сам Действующий знает, где начинается и где заканчивается его действие; даже его партнёр не имеет представления ни о предшествующем проектировании, ни о контексте более высокого уровня, куда должно быть помещено это действие. Только сам Действующий знает временную протяжённость своих планов или проектов.
«Как и все прочие предвосхищения, – пишет Шюц, – репетируемое будущее действие содержит в себе пробелы, которые могут быть заполнены только выполнением данного действия. <…> …разные проекты моих будущих действий не сосуществуют в одновременности во внешнем времени… <…> Обдумывание выбора нельзя понимать как колебание в пространстве (между двумя якобы одинаково доступными нам альтернативами действия. – П. Щ.)… <…> …альтернативы становятся видимыми лишь в истолковательной ретроспекции… когда поступки (действия. – П. Щ.) уже совершены…»6.
6. Шюц А. Выбор между проектами действия // Избранное: Мир, светящийся смыслом. С. 84, 135, 137.
В этом процессе важную роль играют культурные образцы, в том числе образцы организации самого действия как деятельности. Один из вариантов такого образца, который для актуального действия – акции – выполняет функцию «ориентации», задан в так называемой схеме акта деятельности. Однако необходимо понимать, что переход от замысла, опирающегося на тот или иной культурный образец, к реализации, от самоопределения к действию не только наполняет функциональную схему, взятую в качестве образца, соответствующим ситуативным материалом, но и расщепляет гомогенную структуру акта деятельности, используемую в качестве образца, на уровни значимости для деятеля. Это и есть результат работы самоопределения.
Альфред Шюц предложил, вероятно, самый эвристичный язык описания этого процесса в терминах системы релевантностей, «изогипс» знания и биографической ситуации. Я говорил об этом более подробно в своих докладах на игре по социальной онтологии7 и на школе по проблеме предметизации8.
7. Онтология: Социальный мир: доклад на игре 2011 г. [Рукопись].
8. Предметизация и распредмечивание: доклад на летней школе культурной политики 2011 г. [Рукопись].
Шюц пишет: «Мы можем, заимствуя термин из картографии, говорить о “горизонталях” (“изогипсах”) или “гипсографических контурных линиях релевантности”, чтобы показать с помощью этой метафоры распределение интересов индивида в конкретный момент… так же, как картограф связывает точки равной высоты контурной линией. Графическое представление этих “контурных линий релевантности” показало бы их не как единое закрытое поле, а скорее как множество разбросанных по карте участков различных размеров и форм»9 (рис. 3).
9. Шюц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии / сост. А. Я. Алхасов; пер. с англ. А. Я. Алхасова, Н. Я. Мазлумяновой; науч. ред. перевода Г.С. Батыгин. М.: Институт фонда «Общественное мнение», 2003. С. 9.
Эта логика формирования изогипс – полей знания, расположенных на равной высоте, очень похожа на «смысловые структуры», возникающие, согласно концепции Г. П. Щедровицкого, как «след» работы понимания10.
10. Щедровицкий Г. П. Мышление – понимание – рефлексия. М.: Наследие ММК, 2005. С. 126–160.
Шюц пишет: «…В пределах поля, очерченного контурными линиями релевантности, есть центры эксплицитного знания того, что служит целью; они окружены кольцом знания о том, что представляется достаточным для их достижения; далее идёт регион, элементы которого достаточно просто “принимать на веру”; у подножий располагается область ненадёжных надежд и допущений…»11. Эти ареалы знаний погружены в планы, иерархия которых постоянно меняется.
11. Шюц А. Чужак: социально-психологический очерк // Избранное: Мир, светящийся смыслом. С. 535.
Невозможно самоопределиться, не действуя. Или, иначе, понятие самоопределения в системомыследеятельностном подходе (далее СМД-подход) не противостоит действию, а является его важнейшей составной частью. Человек действует самоопределяясь и самоопределяется действуя.
Сложность состоит в том, что весь процесс самоопределения происходит с каждым из нас не на необитаемом острове, а в условиях групповых и коллективных взаимодействий и обусловленных ими взаимоотношений. Реакция окружающих на эти действия, помимо саморефлексии и дополнительно к ней, оказывается сигналом для человека, нуждающегося в оценке адекватности и уместности его самоопределения. То есть, по сути, речь идёт не только и не столько о само-определении, сколько о взаимо-определении. Мы исходим из того, что человек живёт в кольце ожиданий других людей. Доступные ему способы самоопределения-действия во многом обусловлены тем социальным окружением, в котором он вырос и сформировался и в котором он пребывает в настоящий момент. Это социальное окружение (группа и более широкие социальные общности) как бы навязывает ему устойчивый и воспроизводимый репертуар тех «марионеток», с помощью которых принято реагировать на типовые ситуации и которые уже неоднократно ранее оправдали себя.
Однако это не значит, что человек не может разорвать кольцо ожиданий, вырваться за пределы круга типичных ролей, действовать вопреки устоявшимся нормам и правилам, в конце концов – создать что-то новое. Если нам импонирует связывать с понятием «человеческого» именно такие моменты развития, инноваций и преодоления, то можно онтологически предположить, что эти возможности присутствуют в каждом эмпирическом индивиде. Хотя, наверное, в силу разных причин они распределены неравномерно и могут проявляться в разных формах. Это лишь подразумевает, что надо сдержанно относиться к возможности конкретного человека совершать подобное «свободное» [или творческое] действие, создающее не только индивидуальные, но и социально значимые инновации. Другими словами, развитие онтологически возможно, но эмпирически – эмпирически индивидуально и эмпирически социально – никогда не гарантировано. Сколько существует человечество, столько и продолжаются размышления о возможности создания социальных ситуаций, которые способствовали бы раскрытию этого потенциала (будем пока для простоты называть его «творческим» или «свободным») отдельного эмпирического индивида. И хотя в подобной установке скрыто существенное внутреннее противоречие, оно, скорее всего, также носит онтологический (онтопрактический) характер.
Мы видим здесь, в частности, проявление очень важной антропотехнической функции игры. К этому вопросу мы будем в дальнейшем постоянно возвращаться, сейчас я лишь хочу его обозначить.
Хотя я сказал выше, что три ипостаси самоопределения ни в коем случае нельзя рассматривать как этапы или фазы последовательного процесса, логику трёх первых игр данного цикла можно представить как артикулированный перенос «центра тяжести», или, точнее, «фокусировки» с самоопределения в ситуации к самоопределению в позиции и от них к самоопределению в системе деятельности. Другими словами, все три момента присутствуют каждый раз, но фокусировка – рефлексивная и деятельностная – меняется. Надо понимать, что это технический «приём», эвристичность и продуктивность которого во многом связана с использованием метода ОДИ (организационно-деятельностных игр). Однако, когда мы говорим в данном случае о методе ОДИ, мы имеем в виду, помимо прочего, ряд более фундаментальных технических приёмов – в том числе связанных с искусственным замедлением подготовительной части действия, создающим «зазор», или пространство, для мышления и рефлексии.
На первой игре мы акцентировали внимание на «ситуации», как на большой – условно социокультурной или исторической, так и на малой – групповой или биографической.
На второй игре мы поставили перед собой задачу сфокусироваться на «позиции». К этой теме мне придётся несколько раз возвращаться в установочном докладе и на игре.
И, наконец, сейчас мы планируем сосредоточиться на актуализации, проектировании и программировании развития той «машины коллективной мыследеятельности», которая должна помочь нам в решении основной рабочей задачи – разработки «кандидатных» технологий мышления. Другими словами, основным рабочим процессом этой игры является «организационное проектирование», которое можно понимать не только как проектирование организационных структур, но и как программирование организационного развития.