Петр Щедровицкий
Раздел 5. Знание в мыследеятельности
Цифровая трансформация: как философские представления о «знаниях» помогают спрогнозировать ход новой промышленной революции?
Лекция 2. Проблема «действия»
§ 29
В плане первой лекции было 4 основных раздела, а также развёрнутое заключение, которое я не успел проговорить.
Поэтому я попробую сейчас повторить основные тезисы этой лекции, фокусируя своё внимание на тех моментах, которые, как я понял, мне не удалось до Вас донести.
Ключевая схема, которую я использовал и на которой развертывалось все мое рассуждение, называется «схемой мыследеятельности».
Я исхожу из того, что любая практическая ситуация всегда носит совместно-распределенный характер.
Эмпирический индивидуум никогда не делает ничего в одиночку. Для того, чтобы произвести (в широком смысле слова) даже простейший продукт, люди обязательно должны объединять свои способности и распределять между собой функции и задачи.
Эта простая [на первый взгляд] идея символически выражена в графике нижнего уровня в схеме мыследеятельности.
Мы называем этот уровень «мысле-действием».
§ 30
Для того, чтобы создаваемая форма организации совместно-распределенной деятельности могла обеспечить производство нужного продукта с наименьшими затратами ресурсов, участники будущей (или текущей) ситуации совместно-распределенной деятельности должны договориться друг с другом.
Эти договорённости направлены прежде всего на определение того, «зачем» они объединяют свои усилия и того, «как» именно они предполагают этого добиться. «Зачем» и «как» в деятельности обычно из внешней позиции называют «целью» и «средствами». Содержание «целей» и «средств», которые ставят перед собой и выбирают из некоего арсенала или строят специально для достижения данных целей люди, во многом обусловлено тем, с чем им приходится «иметь дело» — характером обстановки или ситуации, в которой они находятся и теми «вещами», которые они предполагают использовать.
Для того чтобы договорится о будущей совместной деятельности или изменить ее по мере осуществления (реализации замысла) эмпирическим индивидуумам приходится вступать в коммуникацию друг с другом.
Для обеспечения коммуникации, понимания и взаимопонимания человеческие сообщества создают «языки».
Многие историки считают, что первыми «языками» были рисунки и музыкальные ритмы.
Эта идея символически выражена в графике среднего уровня в схеме мыследеятельности. Мы называем этот уровень «мыслью-коммуникацией».
§ 31
Обывателю кажется, что большая часть практических ситуаций совместно-распределенной деятельности вращается вокруг материальных вещей жизненного мира.
Люди разводят и поддерживают огонь, строят жилища и шьют одежду, добывают себе пропитание охотой и собирательством, позже начинают вести оседлую хозяйственную деятельность, защищаются от диких зверей и других племен.
Однако, если мы задумаемся, то обнаружим, что воспроизводство даже этих простейших практик требует формирования более абстрактных, обобщенных или, как иногда говорят, «идеальных» представлений о вещах и способах обращения с ними.
Функционально эти представления должны обеспечить процессы кооперации, коммуникации и взаимопонимания в нижних уровнях мыследеятельности — в том случае, если, по каким-то причинам, нарушается «естественный» ход этих процессов. Такие «разрывы» часто возникают в тех случаях, когда совместно-распределённая деятельность направлена на создание «вещей» более высокой сложности.
Если мы хотим сделать лопату, то можно легко указать на ее «образец» — материальную вещь или, в крайнем случае, рисунок. Гораздо сложнее понять, что мы имеем в виду, когда говорим о «хорошем правлении [государстве]», «истине», «благе» или «красоте». В конечном счете в нашей общественной практике существует огромное число «вещей», на которые нельзя указать пальцем.
Для создания представлений об этих вещах необходимо проделать работу «мышления».
Мыслительные представления [и соответствующие способы работы с ними, которые мы называем «технологиями мышления»] формируются исторически и передаются из поколения в поколения, обеспечивая экономию затрат на коммуникацию, взаимопонимание и построение систем совместно-распределенной деятельности.
Эта идея символически выражена в графике «верхнего» уровня в схеме мыследеятельности. Мы называем этот уровень «чистым» или «конструктивным» мышлением.
§ 32
Таким образом, мы можем сказать, что любая ситуация совместно-распределенной деятельности является «эпистемологической ситуацией», общее устройство которой было описано нами в первой лекции на примере известной суфийской притчи о слоне.
Фундаментальная эпистемологическая ситуация, описанная в притче, осмысляется в философии и методологии последние 2500 лет.
Если говорить очень грубо, в ней два основных измерения или две «оси»: горизонтальная ось «конкуренции» и вертикальная ось «референции».
В горизонтальной оси мы всегда имеем дело с двумя «точками зрения», «позициями», «свидетельствами» или двумя конкурирующими друг с другом представлениями «об одном и том же». Неважно, идёт ли речь об «истории», «судопроизводстве» или «исследованиях».
В вертикальной оси мы имеем дело с вопросами соответствия содержания этих представлений некоей «действительности», факту, положению дел, «реальности» или практической былости.
Для обозначения глубины этой оси философы используют разные термины: Хайдеггер говорит о «Бытии», Франк о «Непостижимом».
Здесь средоточие проблемы знания.
§ 33
Для того, чтобы более полно связать содержание этой притчи со схемой мыследеятельности, надо лишь добавить к ее описанию ещё одну позицию в слое мышления: внешнего наблюдателя, который в данном примере «имеет» или «разработал» обобщенные представления о «слоне».
Подобные обобщенные представления формируются на более высоких этажах «идеализации».
Именно так возникают «модели», «идеальные объекты» и, наконец, онтологические картины.
Для «умников» хочу добавить, что помимо рационализации нашей работы со сложностью «вещей» окружающего нас мира в формах научного и философского мышления, мы можем идти по пути художественного схватывания реальности в формах «искусства», «поэзии», «карикатуры» или фотографии.
§ 34
Я уже говорил Вам, что такие общие представления [мы называем их объектно-онтологическими] являются результатом длительных исторических процессов. Эти представления постоянно меняются. По мере своего исторического развития человечество постоянно трансформирует распространённые представления о «вещах» окружающего мира и «предметах» своих практик.
Делез шутил, что многие философы подобны хранителям музея объектов или естественным историкам, описывающим эволюцию мира объектов.
Однако, большая часть философов разрабатывали новые методы работы со знаниями. Важнейшей фигурой в ряду философов-методологов был Николай Кузанский.
В 1440 году Николай Кузанский пишет на латыни работу «De docta ignorantia», которая позже с большим трудом переводится на разные языки. В распространённом переводе на русский ее название звучит как «Об учёном незнании».
В этой революционной работе он фактически впервые противопоставляет традиционной схоластической концепции «познания как отражения» другую концепцию и другое представление, которое выдвигает на передний план искусственно-техническую деятельность человека по производству новых знаний и онтологических представлений.
Кузанский утверждает, что человек (в отличие от Бога) не способен познать сущность вещи. Он лишь строит знание о свойствах вещей, и эти знания являются продуктом определённых действий или операций, которые ему доступны.
Кузанский пишет: «Всякое знание предполагает сравнение, которое при ближайшем рассмотрении оказывается ни чем иным, как измерением. Если же мы соизмеряем между собой содержание двух понятий, то необходимым условием этого является их однородность: они должны быть соотнесены с одним и тем же масштабом измерения, мыслиться как величины одного порядка»21.
21. Кузанский Н. «Об ученом незнании», 1440.
Напомню Вам, что в схеме, описывающей устройство простейшего «знания», которую мы с вами обсуждали в прошлый раз, эти «операции» [измерения] развертываются в ситуациях мысле-действия. В схеме мы выразили этот смысл в символической форме в значках «операции» и «нечто» (Х).
§ 35
Кузанский утверждает, что те характеристики, те свойства вещи, которое мы выделяем за счёт этих операций, никогда не смогут полностью приблизить нас к познанию ее сущности.
«Больше всех преуспевает в познании истины тот, кто понимает, что сколь далеко мы ни продвинулись бы в постижении вещей божественных, они всегда будут превосходить нашу способность познания…»22.
Охотники за истиной должны признать, что находятся в пространстве «учёного незнания»: любая вещь, с которой оперирует человек, всегда остаётся неизвестным.
Кузанский пишет, что человек может лишь строить всё более и более «приближенное» знание о вещи. Но он никогда не узнает вещь «такой как она есть».
Для пояснения этого утверждения он использует очень хорошую метафору.
«Как бы ни приближались друг к другу мера и измеренное — подчеркивает Кузанский — между ними всегда будет оставаться некоторое различие… конечный [человеческий] разум ни при каком сколь угодно большом приближении не может познать с действительной точностью истину вещей…. Разум… относится к истине, как многоугольник к кругу: многоугольник тем больше приближается к кругу, чем больше сторон и углов он имеет, но даже при бесконечном умножении их он не сможет сравняться с кругом ─ так и человеческий ум знает об истине только то, что он никогда не сможет её познать такой, как она есть, с достаточной степенью точности»23.
И далее: «Опыт содержит в себе подлинное знание; …однако, …для него недостижима истинная точность (praecisio)… в опытном познании всякое сколь угодное адекватное определение и точное измерение может и должно быть превзойдено ещё более адекватным и более точным. …всё наше опытное знание остается «предположением», приближением, гипотезой, и его изначальный удел — уступить своё место другому, более верному предположению»24.
22-24. Там же
§ 36
Кузанский утверждает, что в действиях, операциях, измерениях и сравнениях неизвестного всегда используется некая мера. Поэтому результат измерения и сравнения ─ есть пропорция. «Все… исследователи судят о неизвестном путём соразмеряющего (proportionabiliter) сравнивания с чем-то уже знакомым, так что всё исследуется в сравнении и через посредство пропорции»25.
25. Там же
При этом знание может быть построено как просто, так и сложно. Просто — за счёт «краткой пропорциональной редукции». Сложно — путём множества процедур, когда требуется «множество промежуточных ходов мыслей» и звеньев рассуждения.
Эти промежуточные ходы мысли развертываются в более широком мыслительном пространстве, в котором помимо практического оперирования с вещами мы начинаем по определённым правилам преобразовывать те знаки, которые использовали для выражения результатов исходных операций с вещами.
Для того, чтобы построить знание-предположение, помимо оперирования с конкретной вещью, необходима общая «идея» (категория, схема или понятие). Кузанский использует латинский термин (conjectura).
Итак, мы видим два источника получения знания.
С одной стороны, мы оперируем с тем, что нам доступно.
С другой стороны, мы строим базовые гипотезы, понятия. Как вы, наверное, догадываетесь — это шаг к будущей схеме организации Исследовательской мыследеятельности, в том числе экспериментального исследования. Наука Нового времени в XVII веке придёт к необходимости «столкнуть» друг с другом эти два типа знаний: «обобщённо-понятийные» и «эмпирически-опытные».
§ 37
Теперь мы можем с Вами вспомнить схему «знания», которую я вводил и пояснял в прошлый раз.
Самый тонкий момент в этой схеме: связь «отнесения».
Интерпретируя эту связь на схеме мыследеятельности, мы должны вновь вернуться к соотношению процессов «понимания» и «мышления».
Когда мы говорим «лопата», то этот термин (знак естественного языка) легко ассоциируется у каждого из Вас с соответствующей «вещью» или, на крайний случай, ее изображением. Как говорят логики, у Вас возникает связь референции.
Когда мы говорим «цифровизация» или «государство», такая связь не возникает «естественным» образом или, во всяком случае, этот термин может указывать на совершенно разные явления. Для кого-то «государство» — это люди в форме: армия и полиция. Для кого-то «парламент» и «разделение властей». Существуют сотни разных «определений» государства и государственности. А в энциклопедии вы прочтёте, что человечество пока не выработало однозначной трактовки этого понятия.
В этом случае на помощь пониманию, а, точнее, не=пониманию, приходит мышление, которое отвечает за разработку идеальных объектов и онтологических представлений, позволяющих приписывать именам тот или иной «смысл».
В первом случаем «смысл» возникает как бы непосредственно, во втором случае он опосредован соответствующими моделями, связанной системой представлений или даже онтологией.
§ 38
Здесь мы можем вновь вернуться к введённой ранее схеме организации «исследования» или «исследовательской мыследеятельности».
Как мы уже сказали выше, за 200 лет до создания Лондонского королевского общества, за 400 лет до того, как технология исследовательского мышления стала важнейшим элементом платформы технологий Второй промышленной революции, Кузанский намечает два базовых режима организации этой работы:
Во-первых, режим построения гипотез, разработки моделей и рабочих онтологических представлений и их постоянного «опровержения»; этот режим не совсем точно называют фундаментальными исследованиями.
Во-вторых, режим постоянного экспериментирования, который направлен не только на опровержение онтологических гипотез, но и на создание новых вещей — инженерных конструкций; этот режим не совсем точно называют прикладными исследованиями (НИОКР).
Эта машина исследовательской мыследеятельности, как я уже сказал, была «придумана» в период 1400–1500 годов и в дальнейшем легла в основу так называемых промышленных революций.
«Нулевая» и «Первая» промышленные революции технологизировали и массовизировали «простые» (прикладные) режимы этой машины: инженерное конструирование и проектирование.
В ходе Второй промышленной революции был технологизирован и массовизирован более сложный режим — собственно «исследовательский», по крайней мере, в его «нижней» части: моделирования и экспериментирования.
Энергия этой промышленной революции была исчерпана к концу ХХ века. Человечество столкнулось с необходимостью существенно трансформировать технологии мышления и «машины» производства знаний.