Историография служит ученому поводом для теоретико-методологического самоопределения. Такую традицию для Герье составляли ученые и мыслители предшествующего поколения: Т. Н. Грановский, П. Н. Кудрявцев, С. М. Соловьев, С. С. Уваров, П. Я. Чаадаев, славянофилы и западники. В 1830-50-е гг. в русской исторической и философской мысли активно обсуждался вопрос об отношении «национального духа к общечеловеческому просвещению» и были заложены основы университетской философии истории, в рамках которой вызревала проблематика академической философии истории, сводящаяся, преимущественно, к разработке вопросов теории и методологии истории. Теоретико-методологическая проблематика еще не доминировала у Грановского, Кудрявцева и их современников, но она стала преобладающей в философско-исторических разысканиях Герье и его учеников. <…>
В. И. Герье неоднократно возвращался к вопросу о том, может ли (и каким образом) история быть наукой. Даваемые им ответы не были однозначными, но исследователь никогда не сомневался в научности истории, понимая при этом, что история как наука по целому ряду параметров отличается от естествознания. Во многих отношениях она близка литературе и искусству. Несмотря на все успехи историографии XIX века научность истории видится Герье лишь в качестве отдаленной перспективы. Причем научность не может быть достигнута простым перенесением методов естествознания на историю. Критерии научности историографии должны быть выработаны самими историками в ходе своей исследовательской практики. Субъективность исторического метода, недоступность прошедшего непосредственному наблюдению историка – главное затруднение в отождествлении истории с естествознанием. Но два обстоятельства сохраняют уверенность в возможности истории сравняться с естественными науками – это единство человеческой природы и закономерность всех естественных, то есть объективно происходящих, в том числе и исторических, процессов. История, достигшая научной зрелости, должна устанавливать причины и общие законы, управляющие явлениями, руководить усилиями человека, определять условия крупных событий и т. п. Но главное здесь – способность открывать законы. В статье об И. Тэне Герье впервые использовал термин «историология» в смысле «теории исторических законов». <…>
История не выводима из природы, по крайней мере, этого нельзя утверждать без дополнительных разъяснений. Причинно-следственный детерминизм природы, задающий механистический взгляд на мир и соответствующую модель описания явлений, не согласуется с целеполаганием действующих в истории людей, с морально ориентированными поступками личностей. С точки зрения историка совершенно недопустим дарвинизм в качестве объясняющей исторические явления схемы. Дарвинизм рассматривает историческое человечество по мерке естественного состояния с его войной всех против всех. Но обратной дороги нет. Даже если антропологические характеристики человека за исторический период не изменились, то существенно вырос уровень нравственного сознания людей. Сомнение Герье в значимости для истории природного фактора ожидаемо и понятно. Природа истории необходима как условие, сцена действия, фон, если хотите, но не как творческое начало, не как созидающая историю сила.
Основой сближения истории с психологией служит общий предмет исследования – человек. Зная психологию людей определенной эпохи, становятся понятны и исторические события. Психология призвана дать истории научное обоснование и в итоге решить главный вопрос всякого научного знания – вопрос о законах явлений. «С помощью психологии история должна была сделаться наукою. Руководясь психологическими данными, историк должен был открыть законы, управляющие движением истории, свести самые сложные исторические явления на простые формулы и объяснить необъятную область человеческих судеб, где, по-видимому, царствует случай и произвол, действием стройных механических сил, и таким образом превратить науку прошедшего в знание будущего». Научно могут быть исследованы лишь те явления, которые доступны наблюдению. Внутренний мир человека, его психические состояния наблюдаемы лишь в своих проявлениях, одно из которых – история, другое, более привычное, — физиология. Ближе всего историк подходит к анализу психических состояний, когда пытается установить мотивы поступков исторических деятелей. Психология – ключ к пониманию личности в истории. Психология связывает историю с миром физических явлений и, объясняя исторические явления исходя из явлений физических, выводит историографию на уровень позитивной науки. В этом состоит назначение «психической механики». Формулирование законов позволяет перейти от истории как повествовательного изложения фактов к истории как науке.
