Далее, говоря о «геометрическом методе» Спинозы, историки философии открыто игнорируют тот факт, что Спиноза нигде ни разу не употребляет этого выражения. В «Трактате об очищении интеллекта» и в письмах, где Спиноза исследует, что такое Methodus, он даже не упоминает о способе (mos) или о порядке (ordo) геометрического доказательства. Скверная привычка смешивать эти понятия имеет своим последствием то, что настоящий метод познания, применявшийся Спинозой, просто ускользал от внимания. Первым и главнейшим требованием логического метода Спинозы Половцова считает различение «областей» знания — имагинации и интеллекта; интеллект же распадается далее на рассудочное и интуитивное понимание вещей. Это различие идет столь далеко, что одно и то же слово, в зависимости от того, относится оно к области интеллекта или имагинации, имеет у Спинозы разный смысл. Половцова демонстрирует это на примере слов existentia, notio и communia. <…>
Учитывая, что теория познания Спинозы, согласно Половцовой, образует основу всех его философских воззрений, вполне логично, что ее следующим шагом стал перевод спинозовского «Tractatus de intellectus emendatione». Этот неоконченный трактат представляет собой введение в философию Спинозы и в то же время введение к жизни, необходимой для философии. Название трактата Половцова переводит так: «Трактат об очищении интеллекта». <…>
Перевод «Трактата» выполнен Половцовой в традициях английских переводов W. Hale-White и A. Hutchison-Sterling, которые она считала лучшими из существовавших в то время. Руководствуясь этими традициями, Половцова старается как можно меньше отступать от терминологии оригинала, вводя в русский перевод латинских слов — «имагинация», «рацио», «перцепция», «идеат», «концепт» и другие – и приводя в скобках и сносках практически все характерные латинские выражения Спинозы. Здесь учтены некоторые конъектуры и разночтения в ряде других изданий трактата. Перевод снабжен подробным комментарием, заметно превосходящим в размерах собственный текст трактата. Не будет преувеличением сказать, что этот перевод являлся одним из самых аргументированных для своего времени и на целый порядок превосходит все имеющиеся на сегодняшний день русские переводы текстов Спинозы по качеству справочного аппарата.
Половцова работала над своим переводом в Бонне в 1913 году. В Предисловии она не раз упоминает о задуманном ею «специальном исследовании», где она даст детальное изложение своих взглядов на учение Спинозы. Есть основания предполагать, что книга Половцовой о Спинозе в 1913 г. была уже готова или почти готова к печати: по ее собственным словам она должна была вскоре «появиться особым изданием». Этого, однако, не случилось. Судьба В.Н. Половцовой с 1914 г. нам неизвестна. Можно предположить лишь, что начало Первой мировой войны застало ее в Бонне за работой над своими проектами, а то, что ни одна из ее работ о Спинозе впоследствии не была напечатана, наводит нас на весьма грустные мысли о ее дальнейшей участи. Среди русских историков философии у Половцовой не нашлось единомышленников, тем не менее, ее труды получили определенное признание. Известный «трансцендентальный скептик» Б.В. Яковенко называет статью В.Н. Половцовой о методологии изучения философии Спинозы первой среди принадлежащих перу русских авторов трех-четырех «выдающихся работ по истории философии, которые невозможно обойти молчанием».
