Валентин Николаевич Волошинов (1895–1936) – русский философ, лингвист и музыковед, входивший, наряду с П. Н. Медведевым, Л. В. Пумпянским, И. И. Соллертинским, М. В. Юдиной, К. В. Вагиновым, И. И. Канаевым и М. И. Тубянским, в т.н. «круг Бахтина». Прославившая его во всем мире (во многом благодаря Р. О. Якобсону) работа – «Марксизм и философия языка» (1929). До сих пор ведутся споры о степени участия Бахтина в написании этой работы: некоторые исследователи утверждают, что она была написана им полностью, а Волошинов лишь предоставил философу свое имя для издания, другие же, признавая сильное бахтинское влияние, убеждены, что автором работы является сам Волошинов. Мы не будем углубляться в эту специальную дискуссию. Подробнее о биографии Волошинова рассказывается в предисловии выдающегося российского литературоведа и лингвиста, д. филол. н. Н. Л. Васильева (1955–2021) к сборнику работ Волошинова «Философия и социология гуманитарных наук».
Философия России
Волошинов Валентин Николаевич
Русский философ, лингвист и музыковед, входивший, наряду с П. Н. Медведевым, Л. В. Пумпянским, И. И. Соллертинским, М. В. Юдиной, К. В. Вагиновым, И. И. Канаевым и М. И. Тубянским, в т.н. «круг Бахтина». (1895-1936)
Реальный комментарий всегда наличен. Понимание всякого знака, как внешнего, так и внутреннего, совершается в неразрывной связи со всею ситуацией осуществления данного знака. Эта ситуация и при самонаблюдении дана как совокупность фактов внешнего опыта, комментирующего, освещающего данный внутренний знак. Эта ситуация всегда — социальная ситуация. Ориентация в своей душе (самонаблюдение) реально неотделима от ориентации в данной социальной ситуации переживания. Поэтому всякое углубление самонаблюдения возможно лишь в неразрывной связи с углублением понимания социальной ориентации. Полное отвлечение от этой последней также приводит к полному погашению переживания, как к этому же приводит и отвлечение от его знаковой природы. Как мы подробнее увидим в дальнейшем, знак и его социальная ситуация неразрывно спаяны. Знак не может быть отделен от социальной ситуации, не утрачивая своей знаковой природы
Приводим выдержки из текста:
«Валентин Николаевич Волошинов родился 18 (30) июня 1895 г. в Петербурге в семье присяжного поверенного (адвоката) – отставного коллежского асессора Николая Александровича Волошинова и его жены Лидии Валерьяновны. По словам М. Бахтина, Н.А. Волошинов «был другом Вячеслава Иванова» – и через посредство младшего Волошинова сам он познакомился с В.И. Ивановым на одном из литературных вечеров «еще в Ленинграде» (вероятно, в 1924 г.).
В 1904 г. Волошинов поступил в 12-ю городскую гимназию, где учился в течение 9 лет. С 1913 г. Волошинов – студент юридического факультета Петербургского университета. Об этом периоде его жизни известно лишь то, что он всерьез увлекался музыкой и в год поступления в университет опубликовал свои первые музыкальные произведения. <…>
В 1921 г. Волошинов переселился в Витебск (ныне областной город Республики Беларусь). Здесь он возглавил музыкальный отдел Витгубполитпросвета, стал заместителем заведующего подотделом искусств губернского отдела народного образования… <…>
Связи Волошинова с витебской интеллигенцией и партийно-советской номенклатурой способствовали вживанию в культурную жизнь города и самого Бахтина, перебравшегося в Витебск летом – осенью 1920 г. С помощью Волошинова и Медведева ему удалось устроиться на работу в местный педагогический институт и консерваторию, читать лекции в Высшем институте народного образования. Преподавательская деятельность Бахтина в Витебской консерватории (он вел курс истории и философии музыки), по-видимому, стимулировалась тесным общением с Волошиновым, чьи музыкальные интересы носили профессиональный характер. <…>
В витебский период Бахтин и Волошинов жили какое-то время вместе, снимая комнату в доме врача О.Л. Алексеевской (Малченко), что было вызвано не только их духовной потребностью друг в друге, но и обострением болезни Бахтина (полиомиелит) – необходимостью в связи с этим ухода за ним. Здесь Волошинов познакомился с дочерью хозяина дома – Ниной Аркадьевной, ставшей вскоре его женой. Обрел подругу жизни в Витебске и Бахтин: ею стала Е.А. Околович, квартировавшая в том же доме (свадьба последних состоялась в июле 1921 г. <…>
В 1922 г. Волошинов возвращается в Петроград (в том же году туда приехал и Медведев). Одним из мотивов этого было желание продолжать университетское образование. <…>
… вместо ожидаемого литературно-художественного отделения Волошинов был зачислен на этнолого-лингвистическую специализацию факультета общественных наук, что, вероятно, и послужило основной причиной его будущего интереса к марксизму, психологии, языкознанию. Там же учился хорошо знакомый Волошинову по Витебску (оба, в частности, работали в системе Губполитпросвета) И.И. Соллертинский, переехавший в Петроград за год до этого.
Факультет общественных наук (приходит на память название известного романа Ю.О. Домбровского) был образован в 1919 г. на базе трех факультетов – историко-филологического, восточных языков и юридического. <…>
В 1924 г. Волошинов завершил университетское образование. С переездом в Ленинград Бахтина (летом того же года) активизировались теоретические занятия витебских друзей. Российская интеллигенция переживала в это время повальное увлечение фрейдизмом, что прямо отразилось на научных интересах бахтинского круга. <…>
В 1925 г. в журнале «Звезда» (№ 5) появилась статья Волошинова «По ту сторону социального», которая предваряла его книгу «Фрейдизм», сыгравшую немалую роль в приостановлении победоносного шествия психоанализа в СССР. В 1926 г. выходит статья Волошинова «Слово в жизни и слово в поэзии» («Звезда», № 6). В ней был намечен круг вопросов, нашедших впоследствии отражение в ряде работ как самого Волошинова, так и Бахтина.
Научные способности и творческая активность Волошинова, вероятно, привлекли к нему внимание университетской профессуры и администрации. В начале 1925 г. он был зачислен в сверхштатные сотрудники II разряда Института сравнительной истории литератур и языков Запада и Востока (ИЛЯЗВ), организованного в 1923 г. при Петроградском университете. В ноябре 1926 г. в связи с упразднением должности сотрудников II разряда Волошинова переводят в «сверхштатные аспиранты» ИЛЯЗва. <…>
Летом 1929 г. истек формальный срок учебы Волошинова в аспирантуре, после чего он был переведен в научные сотрудники I разряда. Темой диссертации Волошинова, вероятно, была специфика передачи чужой речи и связанные с ней вопросы лингвистики и поэтики. Определенного научного руководителя у Волошинова не было, но в разное время его консультировали, как явствует из материалов ИЛЯЗВа, В.А. Десницкий, Г.Е. Горбачев, Н.В. Яковлев. Последнему Волошинов посвятил статью «О границах поэтики и лингвистики», датированную 13 ноября 1929 г. и опубликованную в одном из последних сборников трудов ИЛЯЗВа («В борьбе за марксизм в литературной науке», 1930 г.). <…>
После расформирования ИРКа (литературный сектор был ликвидирован, а лингвистический стал основой Ленинградского института языкознания), Волошинов продолжал вести преподавательскую работу в учебных заведениях Ленинграда, в частности в Педагогическом институте им. А.И. Герцена (в должности доцента) и Институте повышения квалификации работников искусств – ЛИПКРИ (в должности профессора), где читал курс социологии искусства. Однако обострившийся процесс болезни (туберкулез), от которой Волошинов страдал с 1914 г., заставил его в 1934 г. прекратить активную научную и педагогическую деятельность и заняться лечением. После его смерти, последовавшей 13 июня 1936 г. в Ленинграде, остался, в частности, неоконченный перевод на русский язык первого тома книги немецкого философа Э. Кассирера «Философия классических форм» (1923). Известно также, что на похороны Волошинова приехал из ссылки (г. Архангельск) его близкий друг Б.М. Зубакин, вскоре погибший в сталинских лагерях. <…>
Приписывание отдельных работ Волошинова (и Медведева) перу Бахтина началось в 1970-х гг., и в частности после известного заявления Вяч.Вс. Иванова, вслед за которым появился целый ряд демаршей подобного рода со стороны людей, знавших Бахтина в разные годы. Молчание хранил только сам Бахтин…
Вопрос об авторстве «спорных текстов» оброс уже солидной библиографией (на нескольких языках). В работах, посвященных этой теме, достаточно объективно рассматриваются как аргументы «за», так и «против» авторства (соавторства) Бахтина. <…>
К числу так называемых «спорных текстов» чаще всего относят (иногда со ссылками на устные заявления самого Бахтина) книги «Фрейдизм», «Формальный метод в литературоведении», «Марксизм и философия языка» и статью «Слово в жизни и слово в поэзии»; реже (с оговорками) статьи Волошинова «О границах поэтики и лингвистики», «По ту сторону социального», «Новейшие течения лингвистической мысли на Западе», его триптих в журнале «Литературная учеба» и некоторые другие исследования, вышедшие из бахтинского круга.
В пользу мнения об участии Бахтина в написании каких-то из этих работ говорит следующее.
1) Свидетельства и высказывания – прямые и косвенные – лиц, знавших Бахтина или интервьюировавших его (В.В. Иванов, С.С. Конкин, С.Г. Бочаров, В.В. Кожинов, С.Н. Бройтман, Ю.М. Каган, Т. Уиннер, А. Уэрль). В наиболее развернутых из них речь идет либо о соавторстве Бахтина, либо о полном его авторстве – «с начала до конца», что несколько настораживает своей противоречивостью.
2) Ссылки на участников литературной жизни 1920-х гг. (В.Б. Шкловского, В.В. Виноградова, Н.Я. Берковского), приписывавших именно Бахтину критику формального метода в литературоведении и языкознании.
3) Сообщения Н.А. Волошиновой (Алексеевской) и Е.А. Бахтиной о том, что отдельные «спорные» книги либо принадлежат Бахтину, либо диктовались им Волошинову, либо готовились к изданию в доме Бахтиных.
4) Согласие и последующий отказ Бахтина подписать документ о его авторском праве на некоторые работы, вышедшие под именами Волошинова и Медведева.
5) Упоминание Бахтиным в разговоре с С.Г. Бочаровым (21 ноября 1974 г.) о том, что во время следствия по делу «Воскресения» ему задавали вопрос о секрете странного авторства.
6) Методологическая и текстологическая близость «спорных текстов» к авторизованным работам Бахтина.
7) Документальное подтверждение И.И. Канаевым бахтинского авторства статьи «Современный витализм», косвенно подкрепляющее версию о возможном участии Бахтина в написании работ Волошинова.
8) Отсутствие у Бахтина ссылок на «спорные тексты», а также публикаций (и попыток к этому) в 1925 – 1928 гг.
Среди причин, вызвавших столь странную форму проявления Бахтиным своего авторского начала, назывались (нередко со ссылками на самого ученого): необходимость в заработке, отсутствие связей в научно-издательском мире, бескорыстие, нежелание поступаться идейными принципами в угоду марксистской методологии, стремление помочь друзьям в их научной карьере, особое – диалогическое – отношение к творчеству, осторожность Бахтина (в условиях жесткого идеологического диктата скрывшего свою индивидуальность под несколькими именами); наконец, этот шаг ученого рассматривался и как своеобразный поступок – реакция на всеобщее «разложение».
То, что Бахтин не любил касаться этой темы и давал соответствующие объяснения каждый раз по-новому, заставляет предполагать, что истинные причины его издательско-авторского эксперимента им утаивались (или имели комплексный характер). Наиболее вероятными из них являются, на наш взгляд, две: 1) Бахтин не хотел быть причастным к распространению марксистской методологии в философии и филологии; 2) он не был формально связан с научными учреждениями Ленинграда (что давало возможность попасть в издательский план, например ИЛЯЗВа; заручиться поддержкой руководства института и т.д.). И, чтобы иметь доступ к читателю, Бахтин мог предложить необычную форму соавторства, устраивавшую в определенной мере и его друзей, поскольку они разделяли идеи Бахтина и понимали, что иного пути опубликовать бахтинские труды в ближайшее время нет. (В этом случае все действующие лица остаются на достойной этической высоте!) <…>
Отвечая на запрос В.В. Кожинова относительно слухов, циркулировавших в ленинградской среде на рубеже 20 – 30-х гг. о принадлежности ему некоторых работ Волошинова и Медведева, Бахтин пишет (1 марта 1961 г.):
«Книги „Формальный метод“ и „Марксизм и философия языка“ мне очень хорошо известны. В.Н. Волошинов и П.Н. Медведев – мои покойные друзья; в период создания этих книг мы работали в самом тесном творческом контакте. Более того, в основу этих книг и моей работы о Достоевском положена общая концепция языка и речевого произведения. В этом отношении В.В. Виноградов совершенно прав. Должен заметить, что наличие общей концепции и контакта в работе не снижает самостоятельности и оригинальности каждой из этих книг. Что касается до других работ П.Н. Медведева и В.Н. Волошинова, то они лежат в иной плоскости, не отражают общей концепции и в создании их я никакого участия не принимал.
Этой концепции языка и речи, изложенной в указанных книгах без достаточной полноты и не всегда вразумительно, я придерживаюсь и до сих пор…».
В беседе с В.Д. Дувакиным (магнитофонная запись, февраль 1973 г.), сумевшим расположить Бахтина к доверительному разговору о прошлом, последний говорит:
«…у меня был близкий друг – Валентин Николаевич Волошинов. Он автор книги „Марксизм и философия языка“, которую, так сказать, мне приписывают». <…>
На основании данных бахтинских заявлений можно сделать следующий вывод. Бахтин не отрицал своего «участия» в «создании» некоторых работ Волошинова и Медведева, которое выразилось в «творческом контакте», в выработке «общей концепции» (вероятно, исходящей прежде всего от Бахтина), но не распространялось на форму реализации «общих» идей, то есть сами тексты. Этому выводу не противоречит и заявление Бахтина о том, что Волошинов был его «учеником» (М.М. Бахтин – В.В. Кожинову. 16 ноября 1964 г.). Обладая в невельско-витебский период большей подготовкой в философии, литературоведении, языкознании, Бахтин, несомненно, питал своего друга – в то время юриста по образованию – соответствующими познаниями. Но позже мог начаться обратный процесс: Волошинов стал посредником между новой университетской наукой и Бахтиным. <…>
Судя по творческим проявлениям (стихи, критика, статьи, книги), Волошинов предстает как человек большой культуры, прекрасно владеющий слогом, способный выразить мысль предельно точно и в то же время с элегантной легкостью и достоинством, в необходимых случаях – и с яркостью опытного популяризатора.
То немногое, что опубликовано из его поэтических опытов («Памяти Александра Блока», «Влекомый чудной тайной Назарета…», «Сонет», «Вечное»), отражает личность незаурядную, глубокую, тонкую.
Статьи о музыке выдают в нем человека, одаренного не только светом Искусства, Знания, но и чувством Слова, Ритма; наследника той культурной Атлантиды, которая почти бесследно исчезла после 1917 г.
Уже в первых работах Волошинова виден его интерес к «философии искусства», «нравственной философии», марбургской школе, ницшеанству, другим теоретическим построениям; безусловное знание первоисточников, большая эрудиция вообще. <…>
В работах «позднего» Волошинова происходит естественная в условиях 20-х гг. трансформация языка, метода мышления, архитектоники и ритма повествования, но сохраняется прежнее владение словом, логикой анализа, первоисточниками. Судить о волошиновских «трудах и днях» периода 1925 – 1930-х гг. сложно: приходится учитывать его диалог с Бахтиным, Медведевым, коллегами по научной работе вообще, а также – с самой эпохой, советской действительностью, заставлявшей порой мимикрировать, «соответствовать» (как сказал бы сологубовский Передонов) обстоятельствам. Не исключено, что последние, сломавшие не одну судьбу в те годы (вспомним хотя бы Е.Д. Поливанова), наложили свой трагический и даже демонический отпечаток и на такого цельного, чистого, тихого человека, каким предстает Волошинов.
Хочется думать, что Волошинов останется в нашей культурной памяти человеком, достойным уважения и внимания, – не только как друг М. Бахтина, П. Медведева, М. Кагана, Л. Пумпянского, Б. Зубакина, И. Соллертинского, М. Юдиной, И. Канаева, но и как творчески самоценная личность – музыкант, поэт, критик, ученый, педагог».
Основные работы В.Н. Волошинова
- «По ту сторону социального. О фрейдизме» (1925)
- «Слово в жизни и слово в поэзии. К вопросам социологической поэтики» (1926)
- «Фрейдизм. Критический очерк» (1927)
- «Марксизм и философия языка» (1929)
Список очерков о философе
….