— В феврале 2011 года в Красноярске состоится экономический форум «Стратегия модернизации: новое качество управления». Ожидается очень представительный состав, оргкомитет возглавил вице-премьер – министр финансов А. Кудрин. Вы являетесь одним из модераторов пленарных заседаний. Поэтому первый вопрос: почему такая тема форума? Зачем и как модернизировать управление?

Во-первых, давайте с вами точно поймем, что в термине «модернизация» существует один, достаточно важный смысл. Этот смысл связан с тем, что под «модернизацией» мы обычно понимаем вид догоняющего развития. Это значит, что есть некий образец; он каким-то образом представлен в опыте, описан и прошел стадию нормативного осмысления. То есть, он представляет собой либо нормативное описание, либо нормативное предписание.

И тогда тот, кто находится в позиции догоняющего развития, имеет возможность взять этот образец, поставить его на место цели в своей структуре деятельности и достигнуть этой цели за какой-то промежуток времени. Все примеры подобного догоняющего развития — в экономике, в сфере государственного устройства, институциональной организации – построены по этому лекалу.

По отношению к системам управления термин «модернизация» может применяться в ограниченном масштабе. Потому что управление, как и многие другие области деятельности, всегда вырастает на определенной культурной почве.

Управление – это гуманитарная и культурная технология. И поэтому нельзя нигде взять уже готовый образец. Кроме как у самих себя.

Никакой другой опыт не может быть нами взят в качестве образца, потому что этот опыт и эти модели управления сформированы на другой культурной почве. И это гигантская проблема всех модернизационных программ. Это не только проблема для России, это проблема для всего мира. Мы прекрасно с вами знаем, что у одной страны получается реализовать какие-то удачные образцы, у другой — нет. Мы прекрасно с вами знаем, что есть огромное количество литературы, описывающей феноменологию модернизаций двадцатого века, что в сфере экономики или хозяйства заимствование одних и тех же схем в одном случае дает результат, в другом не дает, или приводит к отрицательным последствиям.

Почему? Потому что они «садятся» на другой фундамент, на другое культурное основание. Это означает, грубо говоря, что в соответствии с культурным кодом, характерным для данной страны или данного региона, образец должен быть изменен – иногда «с точностью до наоборот».

Культурный код, о котором мы говорим, родился не вчера. Он существует, он накапливается, он формируется десятилетиями и столетиями. И когда, например, мы фиксируем целый ряд парадоксов (хотели создать какие-то новые институты, а получилось так же, как было, просто под другими названиями), мы лишь еще раз оттеняем вот этот очень важный феномен инерционности и влияния той культурной платформы, которая существует.

Мы с вами хорошо знаем, что российская система управления формировалась с учетом малого населения и большого пространства; таких стран немного в мире. Мы с вами прекрасно знаем, что у нас переход от феодальной раздробленности к абсолютизму проходил в очень драматических условиях, через прямое физическое уничтожение тех общественных институтов, которые на тот период создавали основу самоуправления. Мы очень хорошо знаем, что у нас, в отличие, например, от Европы и даже от Украины, не были сформированы города. У нас не было городов.

— Я просто вспомнила украинские города…

Вы знаете, украинское самоуправление, украинские города формировались под очень большим влиянием Европы, и, если вы посмотрите на карту, то выясните, что на территории Украины есть несколько крупных миллионников, и причем они находятся достаточно близко друг к другу. Понимаете? И это совершенно другое пространство.

— Согласна.

А в России, особенно за Уралом, вы имеете, фактически, военные форпосты, которые формировались через тысячи километров друг от друга, и до сих пор в начале XXI века остается проблема – достигнут ли они миллионного рубежа? За последние двадцать лет у нас, по крайней мере, один город-миллионник перестал им быть! И это на фоне тех процессов урбанизации, которые происходят в Китае, в АТР в целом.

Очень сложным был процесс формирования личности, института личности. Потому что Вы прекрасно знаете, что крепостное право затянулось, что богатые крестьяне-купцы выкупали себя из крепостного права. А личность, во многом, формировалась за счет призыва на военную службу. Это был способ вырваться из ситуации крепостной зависимости и начать какую-то профессиональную карьеру, итоги которой потом социально закрепляли дети и внуки. Человек, который получал высшее образование в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века, получал личное дворянство, а значит — паспорт, и имел право передвигаться по стране и миру.

Если не чувствовать и не понимать этой специфики, мы ничего не поймем про систему управления сегодня и не ответим, как ее складывать. Сегодня так называемая модернизация приводит к любопытным парадоксам. Например, берется западная система корпоративного управления и внедряется. А она не «садится». Потому что у них эта система возникала для того, чтобы выстроить отношения между собственниками и наемными менеджерами, а у нас ни тех, ни других еще нет. У нас собственники не сформировались как собственники.

Там, где государственная собственность, до сих пор не сформирован полноценный механизм представительства. Там, где эта «собственность» возникла в эпоху Перестройки и экономической реформы, там остаются проблемы легитимности. И менеджер у нас не менеджер, потому что нет рынка управленческих компетенций, устойчивой системы подготовки, рейтингов, клубных сообществ. Только-только какие-то росточки начинают формироваться.

В этой ситуации мы берем определенный «лекал», который выстроен, возник и отражает практики отношений между собственником и менеджером, между государством и бизнесом, в странах, которые имеют трехсот — пятисотлетнюю историю становления «капитализма», и переносим их на нашу почву. Вряд ли это будет эффективно.

Точно так же территориальное управление. Проблема отношений между государственным управлением и самоуправлением. Это же очень глубинные вопросы! Если институты самоуправления исторически, культурно, социально-психологически, наконец, не сформированы, то прорастать они могут десятками лет, если не больше.

Поэтому первое, на что я хочу обратить внимание, – это ограниченная возможность использовать по отношению к задачам формирования системы управления термин «модернизация».

Теперь второй, чрезвычайно важный момент, – это отличие «управления» от «неуправления». Управлять можно только тем, что имеет самодвижение. Вот мы говорим: «Я управляю автомобилем». При этом автомобиль должен иметь способность двигаться сам по себе. Тогда я могу крутить руль и ехать в том или ином направлении. А если представить себе, что я бегу и несу на себе автомобиль, потому что он сам по себе не ездит, то, наверное, это надо назвать каким-то другим словом.

Так вот, я вам хочу сказать — очень часто у нас просто нечем управлять. Объектов, отвечающих понятию «управление» практически не существует. Вот представим себе организацию, достаточно крупную, где каждый работник сидит и ждет прямого поручения начальника. Вот он получил прямое, личное поручение — тогда он делает. И отчитывается. А если не получил, он ничего не делает. Он играет в домино, смотрит фильмы, сидит в «Одноклассниках.ру». Понимаете? Теперь возникает вопрос: а чем управлять-то?

Если люди самодеятельно что-то планируют, у них есть свои цели, они для достижения этих целей формируют какие-то организационные механизмы, они объединяются, или, наоборот, разъединяются, они привлекают ресурсы, вкладывают свои собственные, наконец, и, придя, к руководителю, говорят: «Мы делаем вот это, мы делаем это без тебя. Потому что мы этого хотим. Ты нам нужен для того-то и того-то», тогда можно ставить задачу этим движением управлять. Регулировщик на улице не может подменить водителей. Если водители никуда не едут, управлять ими бессмысленно. У нас сегодня, к сожалению, почти никто никуда не едет.

Поэтому управление заменено контролем исполнения поручений руководителя. Вы себе даже представить не можете масштаб этой проблемы. Более того, очень многие социальные системы выстроены так, чтобы любую инициативу человека «удавить» на корню. Эти люди сидят на своих рабочих местах, играют в домино и выходят на «Одноклассники.ру» не потому, что они плохие, а потому, что за свою жизнь они несколько раз попытались проявить инициативу и каждый раз получали по рукам. В какой-то момент они себе сказали: «Так, а что ты рыпаешься? Зарплату тебе платят? Платят. Платят тебе независимо от того, проявляешь ты инициативу или не проявляешь? Независимо. Когда ты проявляешь инициативу, тебя хвалят? Нет, никогда. Только ругают или наказывают. Если ты проявил инициативу, то ее сразу ставят на контроль, и теперь тебе за твою собственную инициативу постоянно надо кому-то отчитываться и делать не то, что нужно, по делу, а только для того и так, чтобы вышестоящий начальник где-то «засветился».

Поэтому я знаю огромное количество людей, для которых самым страшным является публикация их активности. Нет ничего хуже, чем попасть на контроль. И они бегут от этого, и я бы на их месте делал то же самое. Потому что дальше, по секрету скажу, отчетность об этой работе превышает объем самой работы.

Поэтому, когда говорят о реформировании системы управления, то, на мой взгляд, очень часто под этим подразумевают реформирование не столько управления, в моем смысле этого слова, сколько вот этой контрольно-ревизионной функции. Что значит: «все поручения надо поставить на контроль, а если оно не выполнено – кого-то наказать». Это реминисценция волюнтаристического административного метода управления, который сам по себе никакого нового качества деятельности не создает и создать не может.

Поэтому, в частности, не возникает малый бизнес. Не возникает предпринимательства. И вообще, уровень самодеятельности населения чрезвычайно низкий. Еще раз повторю: не потому что люди не хотят, а потому что очень многие уже обожглись на этом. А как известно: «Обжегшись на молоке, дуют даже на воду».

Сегодня администрирование и контроль гипертрофированы, а управления очень мало. Последний кризис продемонстрировал, на мой взгляд, страшную вещь. А именно – все те, кого мы называли предпринимателями, успешные, на первый взгляд, компании, даже построенные на основе частной собственности, с огромным удовольствием отдают все это государству, в обмен на государственные субсидии, и после этого садятся в ту же самую позицию «ждущего прямого распоряжения», и говорят: «Чего изволите? Если ничего не изволите, мы посидим, подождем».

Мой вывод состоит в том, что, для того, чтобы усложнять, совершенствовать управление, для начала его нужно создать. И точно понять, что управление – это не контроль, не администрирование, и даже не организация. Скажем, слияние крупных компаний, создание конгломератов — это только предуправленческая работа.

Теперь третий сюжет. Представим себе, что появились самодеятельностные субъекты, что у них есть собственные цели, собственные планы, что они готовы свои ресурсы вкладывать и рисковать. Когда австрийская политэкономическая школа вводила понятие «венчур» (venture), они имели в виду наличие трех источников финансирования: государственного бюджета, кредитов банка и «venture». Что такое «venture»? Самофинансирование. То есть, человек сам финансирует свое будущее. Менгер еще в конце девятнадцатого века считал, что объем самофинансирования, то бишь «venture», будет расти, потому что люди становятся все богаче, у них все больше возможностей самим думать про свое развитие и самим готовиться к встрече со своим будущим.

Представьте, что это все произошло. «Venture» есть, самодвижение есть, цели есть. А как ими управлять? Ведь мы отучились «управлять». Когда все эти люди бегут в разные стороны, мы этого, почему-то, страшно боимся. Мы боимся, что они куда-то не туда убегут. Значит, совершенно понятно, что нужно иметь такой инструментарий, который бы мог работать с большим числом самодвижущихся субъектов.

Что это за инструментарий? Это что – вот эти постоянные совещания? Как управлять людьми, у которых свои цели, свои ресурсы, они от вас никак не зависят? Для них время – это деньги. Поэтому просиживать штаны на совещаниях они не могут. Если они что-то делают! Если ничего не делают, то им все равно, где просиживать. А если они что-то делают – они должны понимать, что каждая минута на вес золота, ибо это единственный ресурс, который нельзя купить!

Так вот, выясняется, что ими можно управлять только с помощью специальных инструментов, в частности, таких, как рамки. Им можно задать рамку. Но не навязывать, а так, чтобы они ее сами взяли. Им можно сказать: «Ребята, вы знаете, вообще-то вы идете туда, где есть некие проблемы. Если вы будете идти туда бездумно и не оглядываясь на эти проблемы, то вы, скорее всего, придете в тупик. Но зато есть другое направление движения, другая дорога. По ней вы можете пройти быстрее и более эффективно». Это действие похоже на работу навигационного прибора. Там, где машины ездят, и там, где действительно нужно чем-то управлять, вы можете ему в машину поставить индивидуальный навигационный прибор.

Что ему говорится? Ему говорится: «В общем-то, можешь ехать, куда хочешь. Но там-то и там-то находятся пробки. А еще доехать к твоему месту можно другим путем». Это метафора управления. Вот, Центр Стратегических разработок «Северо-запад», другие «фабрики мыслей» и другие институты (форумы и конференции, такие как Красноярский экономический форум), собственно, и производят рамки. Они не указывают: «Парни, ехать надо вот туда» и не контролируют. Они прокладывают путь, создают карты и рекомендуют маршруты.

— Они производят намеки на управление.

Да, они указывают трудности, которые существуют на одних дорогах, и возможности, которые есть на других. Они прокладывают новые пути к старым целям, либо новые пути к новым целям. Предлагают субъектам самим определиться по вопросу о том, как им лучше идти. Недоразвитость этой системы, например, деятельности think tank (перевод с англ. — «фабрика мысли») в России, – это и есть главная причина тех трудностей, которые мы видим в инновационной сфере, в международном позиционировании и т.п.

Эти институты создают «стратегии непрямых действий», разрабатывают и предъявляют, строят, как я уже сказал «дорожные карты».

Итак. Первое: не увлекаться чужими моделями, думать и медитировать о собственной культуре и истории и о тех культурных кодах, которые составляют фундамент нашей деятельности и имеют инерцию гораздо большую, чем действия отдельных людей. Потому что, в конце концов, у человека сил хватает на то, чтобы чем-нибудь заниматься несколько лет, а культура живет столетиями.

Второе: точно понять, что управлять можно только тем, что само движется.

И третье – это понять, что если мы хотим управлять тем, что самодвижется, то мы должны использовать совершенно другой инструментарий. Инструментарий непрямого влияния, инструментарий культурной политики, инструментарий выработки прогнозов будущего, сценариев, форсайтов. Инструментарий, который позволяет человеку самому поменять свое движение, среагировав на внешнее для него знание — рамку.

— Спасибо вам огромное. Не сомневаюсь, что на Красноярском форуме нас ждет содержательная дискуссия по этим вопросам.

Всего доброго. До встречи в Красноярске.