С. А. Аскольдов (1871–1945, настоящая фамилия – Алексеев) – русский философ, один из ярких критиков Канта и защитников панпсихизма, определенные версии которого, как ни странно, пользуются популярностью в современной аналитической философии сознания (Д. Чалмерс). Внебрачный сын другого русского философа-персоналиста, спиритуалиста и панпсихиста, последователя Лейбница (1646–1716) и Г. Тейхмюллера (1832–1888) – А. А. Козлова (1831–1901), «петербургского Сократа». В своей «Истории современной философии» (Прага, 1938, допечатка – 1939) Б. В. Яковенко (1884–1949) излагает философское учение Аскольдова. Приводим выдержки из текста:
Философия России
Аскольдов Сергей Алексеевич
Русский религиозный философ, спиритуалист и панпсихист, профессор Санкт-Петербургского университета. (1871-1945)
«Кант и не предполагал, что может когда-либо зайти речь об опытном происхождении математических истин, а потому и считал, что одного указания на существование чистой математики достаточно для доказательства метаэмпиричности или априорности функций познания. При этом Кант не обратил внимания на то, что абсолютная и объективная необходимость, с которой мыслятся синтетические суждения математики и других наук, не может быть исключительно рациональной, но в значительной мере имеет также общепсихологическое, вообще алогическое происхождение»
«В самом начале XX в. почти одновременно с наиболее интенсивным переходом некоторых сторонников марксистского материалистического позитивизма в лагерь то ли реалистического, то ли идеалистического критицизма, — в русской мысли снова прозвучал серьезный, научно обстоятельный и квалифицированный голос в пользу спиритуалистической метафизики. Это было также отчетливым предвестником близящегося философского возрождения, но специфика этого выступления еще больше заключалась в том, что права метафизики здесь были показаны и обоснованы уже не в противоположность какому-либо позитивизму, а в противоположность кантовскому критицизму и идеализму и его русских сторонников.
При этом на первый план была выдвинута проблема бытия как более принципиальная и исходная по сравнению с проблемами познания, и благодаря этому онтология (психоонтология) оказалась впереди гносеологии. Прозвучавший голос принадлежал молодому философу С. Аскольдову — С. А. Алексееву (1871 г. рожд.), размышления которого возникли, несомненно, под влиянием в первую очередь русских мыслителей Козлова, Каринского и Лопатина, среди нерусских — под влиянием Фехнера, Лотце, Джеймса, а из философов прошлого — под влиянием Лейбница. Кроме основательной и содержательной критики критицизма эти размышления содержали интересную попытку придать основным идеям спиритуалистической метафизики научно-эмпирическое толкование, изложение и обоснование.
Сознание, согласно Аскольдову, есть переживание качественно различных данных, без какого-либо их взаимодействия и сравнения в представлении и мышлении; к сущности же познания кроме качественного материала сознания относится также то, что дано в сознании лишь отрывисто и частично, т. е. отношения и взаимосвязи между различными по качеству данными. Знание относится всегда к чему-то внешнему, и его задача заключается в том, что оно полностью или частично воспроизводит его. Первое и необходимое условие знания состоит в предварительной объективизации чего-то; общая задача знания распадается на три отдельные задачи: 1) воспроизводить качественное содержание объекта; 2) воспроизводить это содержание с учетом взаимосвязей и взаимоотношений его отдельных элементов; 3) ставить отдельные знания в взаимоотношение со всеми остальными знаниями и таким образом создавать единую систему знания.
Понятие я — это наиболее общее описание сущности сознания. Предполагать для нашего сознания в целом еще какой-то внутренний сверхсознательный субстрат означало бы искусственное произвольное мышление. Сознание собственного я заключается в переживании чувств, желаний, актов воли, представлений и мышления в их взаимосвязи и изменчивости. Утверждение Введенского «я без не-я пусто» несостоятельно, так как существуют такие состояния сознания, которые не сопровождаются ни представлением, ни понятием не-я; например, многие эмоции, внутренние органические ощущения и даже настроения. Если знание нашего я можно охарактеризовать как непосредственное в том смысле, что его содержание составляют элементы, данные нам в том же нашем сознании я в качестве его состояния, причем разум лишь строит из этих данных сознания, разбросанных в различные точки временного порядка, единую, связанную систему познания, образующую все это сознание сразу в его характерных чертах, то знание о мире не-я, наоборот, есть и всегда останется опосредствованным, так как содержание тех понятий, которые это знание воспроизводят, всегда выражено не чем иным, как состояниями нашего сознания. <…>
Прежде всего может быть доказано бытие существ, нам подобных, что открывает нам первое окно во внешний мир. В основе представлений, а также понятий таких существ лежит мыслительный процесс, который называется аналогия и сущность которого заключается в дополнении и расширении наших представлений или понятий о каком-нибудь объекте, который нам доступен лишь частично, на основе сходства этого объекта с другими, хорошо нам известными. В данном случае дополняются и расширяются представления, которые мы находим похожими на представление нашего тела. К ним домысливается то, что в них непосредственно не наблюдается и что дано лишь во внутреннем опыте как нечто тесно связанное с представлением собственного тела. Сначала те или иные душевные состояния, затем душевная жизнь вообще. При этом достоверность идеи чужой одушевленности опирается на то обстоятельство, что лишь она может выступать как единственное объяснение всей разнообразной сферы человеческих отношений, которая в другом случае изменилась бы в совсем бессмысленный калейдоскоп воздействий и актов, не обозначающих ничего и ничем взаимно не связанных. И эта задача превращает эту идею уже не в гипотезу, а в бесспорную теорию. <…>
Идея всеобщей одушевленности является для нас единственным возможным решением проблемы внешнего мира. Однако этого недостаточно для того, чтобы полностью оправдать эту идею, необходимо еще привести достаточное позитивное основание, и его, естественно, следует искать в представлениях и понятиях, зарождающихся в нас под влиянием внешнего мира. Размышление об общих свойствах органических и неорганических систем приводит нас к убеждению, что именно эти свойства следует считать признаками внутренней жизни, подобной нашему сознанию. Это те свойства, которые образуют те общие черты, которые позволяют нам соединить органические и неорганические формы во всеобщую категорию живых систем. Идея всеобщей одушевленности, таким образом, предстает как действительно общий принцип, позволяющий понимать бытие как нечто по своему характеру совершенно однородное и означающее лишь изменение и усложнение одной и той же сущности. <…>
… наше я в действительности есть не просто комплекс состояний сознания, а активное единство, объединяющее в себе все свойства и все взаимосвязи отдельных состояний и которое, кроме того, может к ним относиться как сущность, координирующая и импульсивная и отличающаяся от них. Акт воли с этой точки зрения предстает как творческий акт par excellence. В акте воли сущность я, лишенная всех свойств, преобразуется в то или иное состояние сознания или в ассоциацию его состояний, при этом сущность я как-то перетекает в определенное качественное данное. Чтобы лучше обозначить эту свободную, активную сущность нашего я, необходимо использовать понятие души как подвижного, внепространственного единства, распадающегося в каждый момент на отдельные состояния, качество и интенсивность которых определяется этим единством так, как внешними воздействиями. Души отличаются друг от друга по сложности, интенсивности и координации своих состояний. Их совершенствование заключается в увеличении их сложности и гармонизации. Известные нам души людей и животных составляют лишь незначительную часть иерархической лестницы существ, и, кроме этих душ, несомненно, существует еще великое разнообразие других типов душ высшего и низшего порядка. <…>
Если проделать в этом направлении последний мыслительный шаг, можно предположить существование души, объединяющей все единичности мировой системы в творческих, свободных актах таким образом, что в мире не останется никакого, даже самого простого душевного атома, который был бы ей чужим или находился бы вне ее; тем самым мы придем к понятию мировой души как высшей формы душевного бытия в целом. Динамичное отношение между представлениями всего чувственного мира, а также вся жизнь нашего сознания приводит нас к убеждению, что все души пребывают во взаимодействии, т. е. происходит слияние, непрерывный переход «состояния одной в состояние другой», при сохранении их самобытности. Но всякая душа имеет свою определенную сферу воздействия и влияния, поэтому производит чувственное впечатление отдельного тела.
«Постигнуть всеобщий мировой закон развития, неуклонно и твердо следовать этому закону, а также тем индивидуальным обязанностям, которые выпадают на долю каждого и составляют лишь применимость этого закона к своеобразному проявлению каждой души в системе мира, это и значит создать прочность и непрерывность развития своей души» (С. Аскольдов), или личного бессмертия… ».
Список очерков о философе
….