Я уже написал вчера в нескольких комментариях, что мой «сериал» ещё далёк от финала. В лучшем случае можно говорить о завершении июньского «сезона». Основной сюжетной линией моего повествования стала схематизация виртуальной дискуссии между тремя великими «экономистами» ХХ века: Людвигом фон Мизесом, Иозефом Шумпетером и Фрэнком Найтом. На первом шаге я выдвинул предположение, что именно эти три мыслителя, в отличие от других, обсуждали, в качестве «осевого» или «центрального» для своего творчества, один и тот же предмет мысли. Я имею в виду феномен «предпринимательства» в широком смысле слова, а уже — проблему устройства «предпринимательской деятельности» и природы «предпринимательской прибыли».
Вместе с тем, я постоянно подчёркивал, что обращение именно к этому предмету, само направление и способ предметизации — «вырезание» предмета мысли и соответствующих «идеальных объектов» из некоего поля «реальности» человеческой практики и социальной жизни — всегда обусловлен широким кругом различных по своей «природе» обстоятельств.
Очень грубо можно разделить эти обстоятельства на три группы.
Первые связаны с уже существующими традициями Мышления и типом проблематизации, характерной для этих традиций. Вторые отражают характер коммуникативных отношений, в которые оказались погружены конкретные авторы — как в период формирования их базовых представлений, так и в ходе дальнейшей индивидуальной жизни — по мере профессионального самоопределения и более отчетливой «прорисовки» специфического социального и культурного ролевого репертуара. Третьи обусловлены изменениями более общей социо-культурной ситуации, масштабными историческими событиями, в которые названные авторы оказались вовлечены — во многом помимо их воли и желания — и которые им, в большей или меньшей мере, приходилось учитывать и осмыслять.
Как заметила одна из моих читательниц, отношение между этими тремя группами обстоятельств и тремя типами ситуаций всегда драматично.
Если мы сфокусируемся на анализе ситуации мышления, в которой находились три названных автора, то нам может помочь метафора «маржиналисткой революции». Она, на мой взгляд, достаточно точно указывает на важный контекст, который пока остался за рамками нашего рассмотрения. Речь идёт о формировании самой «экономической теории». Все три автора начинают свою самостоятельную работу в тот период, когда «экономика», как особая дисциплина, ищущая свой специфический «предмет» и «метод», начинает выделяться из общего поля «политической экономии», более широкого круга прикладных [практических] и теоретических социальных «наук». Я писал об этом в одном из комментариев к работе Менгера в мае и вернусь к этой теме чуть позже.
Если мы сфокусируемся на анализе коммуникативного ландшафта, в котором формировалась жизненная и профессиональная роль, а также социальный статус наших героев — нам придётся вернуться к сопоставлению континентальной [прежде всего австрийской и немецкой] и американской социо-культурной и языковой ситуации. Напомню, что и Шумпетеру, и Мизесу пришлось в итоге покинуть европейский континент и вторую половину своей творческой жизни провести в США. Добавим к этому, что Мизес оказался в чуждой ему языковой и культурной среде на пороге своего 60-летия, без знания английского языка и без места работы; ему пришлось, в прямом смысле слова, начинать жизнь сначала. Одно это делало их, образно говоря, «чужими среди своих» и «своими среди чужих». Можно сказать, что ни модель инновационного процесса Шумпетера, ни праксеология Мизеса так никогда и не были восприняты мейнстримом «эмпирической экономической теории» [если использовать здесь знаменитую оппозицию Менгера между эмпирической и чистой/точной теорией]. Во всяком случае — на протяжении их жизни. Что касается Фрэнка Найта, то в американской ситуации он всегда стоял несколько особняком, числясь там по ведомству «философии экономики».
Если же мы обратимся к анализу ситуации мыследействия поколения, родившегося в 80е годы ХХ века, то не сможем пренебречь тем фактом, что представителям этого поколения пришлось в сознательном возрасте пережить Первую, а затем Вторую Мировую войну, русскую революцию и ее кратко и средне-срочные последствия, череду неудачных социалистических переворотов в странах Европы, гиперинфляцию в Германии в начале 20х и великую депрессию 1929-1930 годов, взлёт и крах национал-социализма [фашизма], события холокоста, а также послевоенный передел мира. Все три наших героя стали свидетелями смещения центра мирового экономического развития из Англии в США, восходящей стадии и пика второй промышленной революции, в ходе которой исследовательская мыследеятельность стала ведущей технологией, а транснациональные корпорации — основной организационной формой [клеточкой] производства, накопления, обращения и освоения новых знаний.
В силу названных причин, обращение всех троих к анализу проблем «социализма» с одной стороны, и механизмов «экономических циклов», с другой, представляется не только ожиданным, но и сущностно необходимым. Для тех, кто внимательно следит за моим рассуждением и даже перечитывает ряд упоминаемых мною работ, я хочу воспользоваться случаем и дать ссылку на две малоизвестных российской публике статьи Найта. Я имею в виду статью 1940 года «Социализм: природа проблемы» и статью 1941 года «Бизнес-цикл, процент и деньги: методологический подход».
На первый взгляд, Шумпетер, Найт и Мизес в первой четверти ХХ века исчерпывающим образом задали пространство возможных размышлений о «предпринимательстве». Те, кто пришёл в сферу экономических исследований в 40-60е годы не могли игнорировать ни архитектуру этого пространства, ни конкретные конфигурации идей: фигуры, нарисованные на этом фоне мыслителями предшествующего поколения.
Мои постоянные читатели уже привыкли к тому, что я уделяю много внимания анализу «истории» мысли. Часть использует мои размышления для ликвидации своей безграмотности. Часть рассматривает как мою блажь. Читатели моих читателей — там где мне удаётся следить за комментариями к репостам — гораздо менее толерантны. Большинство из них считает, что «нечего разбирать это старьё», «оппозиция капитализма и социализма давно потеряла всякий смысл», «пусть этот дедок расскажет нам про новую промышленную революцию, а не про каких то голландцев, живших неизвестно когда» и «лучше осветить более актуальные проблемы».
Однажды я разговаривал с крупным потомственным издателем в Японии. Он сказал мне, что молодые японцы хотят читать только тех, кто ещё не умер; мысли тех, кто жил до нас, по определению рассматриваются как устаревшие.
Я, напротив, считаю, что мышление — это шахматная партия длительностью по крайней мере в два с половиной тысячелетия. И в ней, как говорится, все ходы записаны. Любая попытка систематически промыслить тот или иной предмет, а тем более попытаться положить другой предмет мысли, автоматически вернёт нас к тем «ходам», которые проделывали наши предшественники. Поэтому я радикал и считаю, что история [в широком смысле слова — не путать с хронологией] должна быть единственным предметом школьного обучения.
Вместе с тем, в одном мои читатели и читатели моих читателей правы. Во второй половине ХХ века ситуация изменилась. Мы обязаны учитывать эти изменения: как в части общей исторической ситуации, так и в двух других планах — трансформации социо-культурного, коммуникативного контекста, а также развития общей и прикладной методологии Мышления. Эти изменения, как я уже говорил, стали актуальными уже для поколения, родившегося в 20е годы ХХ века. Это — поколение моего отца. Это поколение Уильяма Баумоля, Роберта Солоу, Дугласа Энгельбарта, Мишеля Фуко, Ноама Хомского, Юргена Хабермаса, Израэла Кирцнера и Brian J. Loasby.
Четыре из названных мною мыслителей обычно считаются экономистами. Однако, к сожалению нельзя понять историю экономической мысли в отрыве от истории Философии и других социальных дисциплин. Это — ключевая проблема любой попытки написать предметную историю. Вскоре выясняется, что все самое важное происходит за ее рамками. Я точно знаю, что двое из них продолжили осмысление феномена «предпринимательства». Поэтому на схеме, которую я нарисовал ниже, Вы видите из портреты.
Одновременно, я хочу воспользоваться Вашими подсказками. Может быть кто-то из Вас знает других авторов-экономистов, философов или социологов из поколения родившегося в 20е годы, которые предметно обсуждали «предпринимательскую деятельность». Присылайте мне свои подсказки. Заодно я пойму, удалось ли мне донести до Вас своё понимание проблемы предметности Мышления и логики «предметизации».
https://www.facebook.com/shchedrovitskiy/posts/172732874256669