Николай Александрович Васильев (1880–1940) — русский философ, педагог и основатель воображаемой (неаристотелевой) логики, предвосхитившей неклассические логические системы. Родился в Казани в семье профессоров Казанского университета. Его дед был выдающимся китаеведом, а отец — математиком, сторонником народного образования. Рано проявил выдающиеся способности: в 8 лет читал Гофмана на немецком, к 18 годам знал восемь языков. Окончил медицинский факультет Казанского университета, но вскоре переключился на философию, защитив в 1906 году кандидатскую диссертацию под руководством М.М. Хвостова. В 1908 году, находясь в Берлине, Васильев сформулировал идею воображаемой логики, которая получила развитие в его работах. В 1910 году он впервые представил доклад по этой теме и стал приват-доцентом Казанского университета.
Философия России
Васильев Николай Александрович
Российский и советский философ, этик, психолог, историк, поэт и переводчик; учёный и педагог, предвосхитивший развитие системы воображаемой (неаристотелевой) логики и основных разделов современной неклассической логики. (1880-1940)
Загипнотизированные словесной формой, логики думали, что есть частные суждения, что можно мыслить о некоторых, не мысля обо всех; отсюда неверное деление суждений по количеству субъекта, неверное учение, что субъект может быть не распределен в суждении. Это лишний пример того, как грамматика победила логику, слово исказило мысль. Субъект всегда распределен в суждении, всегда берется в полном объеме и никакой разницы по объему субъекта быть не может. Разница не в субъекте, а в предикате, или, точнее, в связке. Частное суждение это вовсе не есть суждение относительно части субъекта, а суждение с составным предикатом, дизьюнктивное суждение в форме антифазиса, наконец, это есть суждение с особого рода связкой: «может быть», «совместимо», с акцидентальной связкой. Такая акцидентальная связка должна быть признана наряду со связкой утвердительной и отрицательной. Ибо связка акцидентального суждения совершенно особенная, отличная от связки утвердительного и отрицательного суждений.
В 1914 году был мобилизован как врач на фронт. Пережитый ужас войны привел к тяжелой депрессии, из-за которой он покинул службу. В 1917 году вернулся к преподаванию, но в 1922 году душевный кризис вынудил его уйти на пенсию. Последние годы жизни, омраченные маниакально-депрессивным психозом, он провел в психиатрической клинике. Скончался 31 декабря 1940 года. Взгляды Васильева раскрываются в статье к. ф. н., преподавателя кафедры логики философского факультета СПбГУ Л.Г. Тоноян «Воображаемая логика Николая Васильева в свете христианской гносеологии». Приводим выдержки из текста:
«Смелость замысла Васильева состоит, прежде всего, в том, что он решил внести в современную ему логику и в целом в науку идею бесконечного. Идея эта далеко не нова. Н. А. Васильев вспоминает, например, Николая Кузанского с его принципом совпадения противоположностей. Если мыслить предмет в бесконечности, в максимуме, то противоположности совпадают: к примеру, окружность, а также треугольник превращаются тогда в прямую бесконечную линию. Для постижения непостижимого, т. е. Бога, Н. Кузанский не предлагает какой-либо новой логики, а скорее некую мистическую диалектику в духе неоплатоников и Дионисия Ареопагита. Что же касается Н. А. Васильева, то он говорит о новой логике для осмысления и внесения в науку идеи бесконечности. «Судя по всему, новой логике будет новой формальной логикой, более широкой, чем древняя, охватившей и индукцию и дедукцию, такой же универсальной, как универсально наше время сравнительно с замкнутостью древних и средних веков.
Мы должны внести и в логику идею бесконечности, великую идею нового времени с ее бесконечно большим – астрономической Вселенной, с ее бесконечно малым математического анализа. В логике всегда не хватало бесконечности, маленькой и замкнутой была она со своими 19 модусами силлогизма и 4 правилами индукции. Нужно расширить ее пределы, удостовериться в бесконечности возможных логических систем». <…>
Как и многие российские интеллигенты начала XX в., Н. А. Васильев был религиозным скептиком. «Бог философов» (по выражению Паскаля) был, конечно, постоянным объектом его размышлений, но религию он рассматривал лишь с философской и культурологической точки зрения. Как широко образованный человек он был хорошо знаком со Священным Писанием, по крайней мере, с Новым Заветом, о чем свидетельствует его работа «Логический и исторический методы в этике» <…>
Главным научным достижением Н. А. Васильева явилось создание системы не-классической, неаристотелевой, логики. Свои основные логические идеи Николай Александрович Васильев, как уже было сказано, изложил в трех фундаментальных статьях: «О частных суждениях, о треугольнике противоположностей, о законе исключенного четвертого» (1910), «Воображаемая (неаристотелева) логика» (1912), «Логика и металогика» (1912-1913). <…>
В первой работе Н. А. Васильев пересматривает классификацию суждений в традиционной логике. Аристотель в трактате «Об истолковании» наметил деление простых суждений на общие, частные и неопределенные. Традиционное учение о суждении с логическим квадратом (который в трактате Аристотеля отсутствует) сложилось в трудах комментаторов Аристотеля. Классификацию суждений и наиболее обстоятельное рассмотрение отношений между ними в логическом квадрате мы встречаем впервые в трактатах Северина Боэция (480-525). Деля суждения по количеству субъекта и по качеству связки («есть», «не есть») он выделяет 4 вида суждений, размещая их по углам квадрата: универсальное утверждение («Любой человек есть справедливый»), универсальное отрицание («никакой человек не есть справедливый»), частное утверждение («Некий человек есть справедливый»), частное отрицание («Некий человек не есть справедливый»). Неопределенные суждения Аристотеля («Человек справедлив») Боэций приравнивает к частным.
Н. А. Васильев выступает против такого отождествления, считая, что не правильно ставить суждение неопределенное («Некоторые, а может быть, все S есть Р») на один уровень с общими и частными, поскольку оно выражает наше колебание между общим и частным суждениями. Неопределенные суждения относятся к проблематическим, так как они сразу высказывают две гипотезы, например предложение «Люди справедливы» дает две гипотезы: «Некоторые, но не все люди справедливы» и «Некоторые, а может быть и все люди справедливы». Логический квадрат выражает отношения между общими и неопределенными суждениями. Частное же суждение, считает Н. В. Васильев и в обыденной жизни и в науке употребляют в другом и притом однозначном смысле: «Некоторые, но не все S есть Р» — «некоторые люди справедливы», «Некоторые треугольники — равносторонние». Если принять такую трактовку частных суждений, то некоторые отношения логического квадрата не имеют места: например: «Все треугольники имеют сумму углов 360 градусов» и «некоторые треугольники не имеют сумму углов 360 градусов» — находятся в отношении противоречия и согласно закону исключенного третьего не могут быть оба ложными, но они оба ложны. Второе суждение ложно, ибо подразумевает, что существуют треугольники с суммой углов 360 градусов, что «явная нелепость». Этот пример с учетом васильевской трактовки частного суждения опровергает закон исключенного третьего.
Н. А. Васильев предлагает другое деление для суждений: на суждения о факте и суждения о понятиях. Суждения о факте всегда подразумевают определенный момент времени и место в пространстве, субъектом в них является эмпирический факт. «Лампа горит» — эта конкретная лампа здесь и сейчас горит. Суждения о понятии — это правила, они сохраняют свою силу в любое время в любом месте, субъектом в суждении о понятии выступает класс или общее понятие. «Человек может падать» высказывается о классе людей и выполняется в разное время и в разных местах. <…>
В статье «Логика и металогика» Васильев более подробно разбирает вопрос о неизменности и абсолютности логических принципов, обосновывает возможность исключения некоторых законов логики, без которых мышление все равно останется логическим.
Н. А. Васильев с большим знанием дела воспроизводит спор между психологистами и антипсихологистами, развернувшийся в Европе, особенно в Германии, в конце XIX — начале XX в. Сам он находился на обучении в Германии, изучал основательно не только логику, но и психологию, так как готовил курс лекций по психологии для слушательниц высших женских курсов. В связи с этим он испытал сильное влияние психологистов. Психологисты (Хр. Зигварт, Б. Эрдманн и др.) считали, что законы логики можно обосновать законами психологии человека, психологии, которую они стали считать эмпирической наукой. Антипсихологисты (здесь Н. А. Васильев ссылается на раннего Гуссерля) полагали, что логические законы — это идеальные истины, обязательные для всех, кто выносит суждения, и независимые от условий мышления того или иного существа.
Позиция самого Васильева является серединной по отношению к двум этим крайностям и заключается в следующем: «Некоторые истины логики абсолютны, некоторые — нет» <…>
После устранения из нашей логики всего эмпирического останется металогика. Васильев проводит аналогию между парами метафизика — физика и металогика — логика. «Метафизика есть познание бытия вне условий опыта, бытия подлинного и единого в отвлечении от эмпирического разнообразия вещей. Металогика есть познание мысли вне условий опыта, чистой мысли в отвлечении от всякого разнообразия содержания мысли»». И в качестве примера Н. А. Васильев вновь приводит логику божества: «Божественная логика — металогика — для соприкосновения с реальностью, с тварностью, нуждается в посреднике, в Логосе, в материальной логике. Поэтому металогика — чисто теоретическая наука; она не имеет практического значения, отношения к реальности. Напротив того, эмпирическая логика имеет такое практическое значение» <…>
Металогика — этот тот логический минимум, без которого невозможна вообще логика. Она логика метафизики и гносеологии. «Металогика есть «первая философия», указывает Н. А. Васильев, вспоминая опять Аристотеля. Наша Аристотелева логика и любая из воображаемых логик содержат металогику как основу, базис и добавляет к ней свои специфические особенности. Таким образом, логику без закона противоречия, в том числе воображаемую логику, можно отнести к числу неаристотелевских формальных логик. <…>
Мы видим, насколько смелую задачу ставит перед собой Н. А. Васильев — «средствами человеческого рассудка» (а не разума, как пытались многие до него) построить иную логику. В этой логике можно мыслить противоречие. То есть в вещи не могут быть несовместимые признаки, а в понятии все предикаты могут совместиться. По поводу присущности признака вещи мы может либо его утверждать, либо отрицать. Но поскольку отрицательных признаков не существует (мы не можем непосредственно воспринимать не-белое, а видим синее или др. цвет), любое отрицательное суждение — выводное (предмет — синий, синее — не белое, значит, предмет не белый). В нашем мире непосредственное восприятие дает только один вид самостоятельного суждения — утвердительное суждение S есть А, а в воображаемом мире, в воображаемой логике непосредственное восприятие порождает два вида суждения: утвердительный и отрицательный. «Но тогда возможно, что в каком-нибудь объекте совпадут зараз основания и для утвердительно, и для отрицательного суждений. Это невозможно для нашей аристотелевой логики в силу связи между отрицанием и несовместимостью, связи, которая разрывается для воображаемой логики». Воображаемая логика строится на другом виде отрицания.
«Иное отрицание»… есть суждение, объявляющее ложным утвердительное, но не основанное на несовместимости. Введение такого «иного отрицания» и равносильно отбрасыванию закона противоречия». Это отрицание не влечет неизбежно истинность утвердительного суждения (как в законе исключенного третьего), а может допускать и истинность отрицательного суждения (закон исключенного четвертого). В случае воображаемой логики, при введении иного отрицания, чем наше, суждения по качеству делятся не на две формы, как у нас, на утвердительную и отрицательную, а на три: утвердительную «S есть А», отрицательную «S не есть А» и индифферентную «S есть и не есть А зараз»
«Как у нас в каждом случае истинно или утвердительное, или отрицательное суждение, так и в воображаемой логике в каждом данном случае истинна одна из 3-х форм: или утвердительная, или отрицательная, или индифферентная. Это и есть главнейшая особенность воображаемой логики. Она сводится к тройному делению суждений по качеству и к введению, наряду с утвердительным и отрицательным, нового суждения — суждения индифферентного» <…>
Н. А. Васильев, испытав сильное влияние психологистов, в особенности Х. Зигварта, занял все же позицию промежуточную. У Х. Зигварта он заимствовал деление суждений на суждения о факте (эмпирические) и суждения о понятии (теоретические), а также взгляд на то, что отрицательное суждение не есть самостоятельный вид суждения, а есть лишь вывод из утвердительного. У антипсихологистов ему импонировал взгляд, согласно которому знание можно свести к основным законам логики. Но, в отличие от антипсихологистов, Н. А. Васильев считал, что не все законы логики, выделенные в качестве основных, носят универсальный характер. Так, согласно Н. А. Васильеву, можно построить новую логику, ограничившись законом тождества, законом абсолютного различия истины и лжи и законом достаточного основания. <…>
Логика Н. А. Васильева была системой трехзначной логики, которую он, правда, не формализовал в стандартах математической логики. Первые формализованные системы трехзначной логики были построены Я. Лукасевичем и Э. Постом через 10 лет после выхода в свет работ Н. А. Васильева… ».
Основные работы Н.А. Васильева
- «Воображаемая (неаристотелева) логика» (1912)
- «Логика и металогика» (1912-1913)
- «О частных суждениях, о треугольнике противоположностей, о законе исключенного четвертого» (1910)
- «Тоска по вечности» (1904)
- «Обезумевшие деревни» (1907)
- «Отчет о первом годе занятий (с 1 января 1907 г. по 1 января 1908 г.) профессорского стипендиата по кафедре философии Н. А. Васильева»
- «Грезы старого дома» (1909)
- «Третий Международный Конгресс в Гейдельберге» (1909)
- «Логический и исторический метод в этике: (Об этических системах Л. Н. Толстого и В. С. Соловьева)» (1914)
- «Лекции по психологии (на правах рукописи)» (1914)
- «Программа по психологии» (1915)
- «Вопрос о падении Западной Римской империи и античной культуры в историографической литературе и в истории философии связи с теорией истощения народов и человечества» (1921)
Список очерков о философе
….