С отличием окончив институт в 1949 году, Петров был оставлен преподавателем в институте, где и проработал три года. <…> С 1952 года Петров становится начальником кафедры иностранных языков Ростовского артиллерийского училища. Здесь он преподаёт английский язык до своей демобилизации в 1956 году в связи с общим сокращением армии. <…> Оказавшись в связи с сокращением армии в ситуации «лишнего человека», вынужденного радикально менять профессию, Михаил Константинович отправляется в Москву с тем, чтобы поступить в Московский авиационный институт. Однако в институт он не поступил; в поисках средств к жизни он занимается разнообразными видами заработка, в частности, сопровождает греческие парламентские делегации. Этот период также можно считать переломным: поиски работы, поиски «своей судьбы» в ситуации, когда ты вдруг оказываешься «лишним» – всё это окажет несомненное влияние на его последующие научные поиски. Одна из ключевых идей М.К. Петрова: в европейском обществе ситуация «лишнего человека» воспроизводится неоднократно в процессе жизни индивида, в эту ситуацию его ставит система институтов воспитания/образования.
В 1956 году Михаил Константинович поступает в аспирантуру Института философии АН СССР. И снова остаётся только предполагать, чем был обусловлен его выбор – дискуссия среди исследователей биографии М.К. Петрова не окончена. Мы считаем, что Михаил Константинович сам ответил на данный вопрос, выписав в своей повести «Экзамен не состоялся» (1959 г.) собирательный образ, состоящий из образа некоего Лёньки, ищущего «правду», едва намеченных образов Игоря и Якова, «погибших» – первый для философии, второй физически — и, наконец, образа аспиранта Юрия Шатова. В этом собирательном образе многое — от самого Михаила Константиновича. <…>
Вместе с тем, Петров ясно понимает ситуацию в философии, характеризуя её устами философа Дмитрия Ивановича Модестова: «…Если ищешь, где полегче, философию обойди. Да и не в моде она…». Но в ответе Лёньки можно увидеть осмысление собственного призвания: «Хотел бы полегче, остался бы в армии на сверхсрочную. До коммунизма в казарме бы и дотянул… Поглядел я, как люди живут. Сами вроде не знают, чего хотят. И в армии, и на гражданке. Все больше мелочами интересуются… А общего не видно… Куда идем? А? Слова-то есть: коммунизм, лучшее будущее… А что за ними, за словами? Как щенята слепые. Ведут – и идем. Топить ведут, к хорошей жизни ведут – нам все равно. А я не хочу, чтоб вели. Сам хочу идти. Еще и дорогу выбирать, чтоб проще и быстрее дойти. А может, погляжу, куда ведут, да и не захочу идти-то, а? …Я знать хочу, что и для кого строим. Откуда вы… знаете, что дом? А? Может, вовсе не дом, а всенародные Бутырки? Может, сами себе одиночки по вашей правде строим?..» <…>
Петров чётко фиксирует конфликт поколений в философии 50-х годов, когда старому «сталинскому» поколению «и говорить, и молчать неудобно». «Странное что-то творится после Венгрии. Мечутся в верхах, а низы во всем разуверились. Пробуют «жать сок» из думающих, а получается какая-то ерунда. «Правда» и «Коммунист» бьют, а думающие не замолкают… Обиженная верхушка осуждает, а обидчики находят способы не соглашаться… Верхушка почему-то пятится. Что же это? Оттепель перед морозом или весенний заморозок? Оттепель или заморозок – вот в чем вопрос!». Отсюда и отношение к «молодому дарованию»: «Пусть уж сам добирается до истины, университет поможет стать на ноги… Поможет?.. А вдруг как Игорю? А может, научит подленько балансировать на грани дозволенного, маскировать мысли? Хочется сказать парню что-то доброе, обнадеживающее, просто ласковое. Но слов не находится…». В то время, как, по Петрову, «бывает, одним свистом человека спасти можно».
