Кризис системы образования: перезагрузка стандартов

Представьте себе обычного представителя третьего поколения советского проекта индустриализации: его дед был крестьянином, его отец — даже если семья попала под «раскулачивание» — уже имел возможность стать квалифицированным рабочим, а он сам — инженером. Это классическая структура социального лифта, которая захватила практически всё население СССР, включая самые отсталые национальные окраины. Для любой семьи, кроме узкого слоя детей российской аристократии и интеллигенции, это почти мгновенное, в историческом смысле, социальное продвижение было запечатлено в семейных фотоальбомах, на досках почета перед проходной любого завода и на страницах печати.

Любой человек чувствовал, как стремительно происходят социальные изменения. К середине 60-х существенная часть населения ощущала себя представителями «советского» варианта среднего класса, живущими в «советской» версии общества всеобщего благосостояния. Бесплатное здравоохранение и образование, гарантированная работа, перспектива получить квартиру и, вместе с ней, весь набор социальных благ: радио, телевизор, телефон, стиральную машину. Перед следующим поколением — четвертым, всерьез открывались горизонты научно-технической революции. А значит, ни у кого, кроме махровых диссидентов, по большому счету, не было сомнений в правильности выбранного пути и эффективности работы всех социальных институтов — в том числе, и системы образования.

В 60-е и 70-е годы существенно растет количество выпускников ВУЗов, в том числе инженеров. Ценность получения высшего образования становится для любой семьи привлекательным образом будущего, достижимым в условиях советского варианта демократии. В этот момент никто не задает себе вопроса, что будет дальше, когда 100% выпускников школ поступят в ВУЗы и станут дипломированными специалистами и инженерами. Это кажется еще отдаленной перспективой, хотя «маховик» массовизации высшего образования уже запущен. Почему я и говорю, что это пирамида. Дело в том, что устоять такая система может только при одном условии: если одновременно происходит глобализация хозяйства по-советски. Если эти десятки миллионов инженеров, ученых, специалистов, живущих на территории Советского Союза, становятся «золотыми тремя сотнями миллионов» для стран Восточной Европы, а в большей степени — для Азии, Африки и Латинской Америки. Тогда эта модель работает, и у советской системы образования есть очевидная перспектива и программа развития. То есть, по сути, у СССР и его системы образования мог быть только один сценарий развития: стать лидерской структурой некой глобальной мировой кооперации стран.

Но не стоит забывать, что этот процесс происходил в условиях постоянной и обостряющейся конкуренции с другим центром силы, который действовал похожим образом, с США. Пресловутое противостояние двух систем имело, конечно, и свое военно-стратегическое измерение, но основная конкуренция и борьба развертывались в геоэкономическом и геокультурном пространстве. Правда, этот конкурент гораздо быстрее понял, что образование, как канал к будущим успехам, выгоднее продавать у себя дома индусам и китайцам, чем дарить бесплатно, как это делал СССР.

К сожалению, история поражения СССР в этой глобальной конкуренции еще никем не осмыслена и не описана. Это дело будущего. Важен результат: в тот момент, когда конкуренция двух стран, одинаковых по претензиям на глобальное лидерство, закончилась поражением Союза, все обеспечивающие и поддерживающие ее системы были обречены. В том числе, и система образования. Безусловно, подобные катаклизмы не происходят одномоментно. Отмирание «советских» систем и институтов идет уже более 25 лет и будет продолжаться. Важно, что «пирамида» рухнула. Ей не для кого стало готовить всех тех специалистов, которых она выпускала для мегапроекта глобализации по-советски — более чем 300-миллионной экономики СССР плюс несколько сот-миллионной полупереферии и периферии советской «мир-системы». Да простят меня представители исторической макросоциологии за эту аналогию.

Но любые социальные системы чрезвычайно живучи. Так и советская система образования, оставшаяся от умершего строя, стала воспроизводить себя на остаточной ресурсной базе. В какой форме? В форме нарастающего псевдопредложения. Люди наивно верят, что размахивая над головой парой плохо понятых лозунгов, вычитанных в третьесортной западной публицистике, мы завтра построит «капитализм». Отлично! «Юристы» и «экономисты» в невероятном количестве – продукт «модернизации» системы образования первых постсоветских лет. Менеджеры и управленцы — продукт 2000-х.