Лекция 1. ИСХОДНЫЕ ГИПОТЕЗЫ.

Раздел 5. Как поймать «мышление до»*: о новых схемах и категориях

Схема «квадрата»

Модель «квадрата», которую в то время вводят в ММК, утверждает, что мы всегда имеем дело со слепленным процессом.

Мы имеем собственно мышление – это выражение некоего оперирования, ручного или интеллектуального, с вещами или с заместителями этих вещей, со знаками (высокие этажи), знаковыми формами, движением в этих знаковых формах. А есть отражение, схватывание и первого, и второго в сознании, то есть и предмет, и вещи схватываются сознанием, и знаки схватываются сознанием, но по-разному. Не одно мыслящее сознание, а четыре разных сущности, находящихся в очень сложных отношениях. 

Эта идея была выражена в так называемой схеме «квадрата».  Именно эта схема стала основанием критики представлений об умственных действиях, которые развивал в этот период П.Я. Гальперин и его ученики. Яркая дискуссия состоялась в 1959 году на 1 Съезде общества психологов, а затем была развёрнута в программу исследований и разработок, известную сегодня в виде монографии четырёх «Педагогика и логика».

Программа педагогики и логики базировалась на положении, что заниматься нужно логикой, а не психологией; не отражением сознания, а тем, что на доске, тем, что является общим. А уже потом про материал, на котором логика разворачивается. В Смоленске так медитируют – там одна психика, а во Владивостоке медитируют по-другому, там другая психика. А мышление для всех одинаково. Фреге эту мысль пояснил на очень внятном примере: я через окно вижу дом, и скажите, дом больше окна или меньше? Если дом больше, то, как мы его можем видеть через окно? Но дом объективно больше. А то, что мы себе представляем, глядя на него через окно – это наше представление.

Об историческом измерении мышления

С другой стороны, было выдвинуто предположение, что возможности совокупного человечества в осуществлении этих процедур замещения реальных вещей знаками, оперирования с этими знаками и обратного отнесения результатов подобного оперирования к вещам (в том числе искусственно созданным в том или ином виде материала в качестве продуктов самого оперирования) непрерывно меняются и развиваются. 

Первоначально принятие этого предположения выступало в качестве ещё одного аргумента в части критики формально-логического подхода к мышлению.

Действительно, существенная группа формально-логических разработок середины ХХ века, которая выступала предметом анализа и критики для Георгия Петровича, исходила из того, что «мышление», описываемое в совокупности правил и приемов рассуждения в формальной логике, исторически неизменно. Часть других признавала, что «мышление» все же меняется по своему содержанию, оставаясь при этом неизменным по форме.

А о чем писали французы Тюрго и Кондорсе в XVIII веке, когда ввели понятие прогресса человеческого разума? Не про человека с его индивидуальной психикой и сознанием, а про прогресс семиотических систем, изменения правил оперирования, накопления совокупного человеческого опыта, это про мышление. Георгий Петрович говорит:

«они впервые представили мышление как исторический процесс, поскольку увидели, что разум «накапливается» и как следствие происходят изменения. А заимствованные из традиционной философии, декартовско-локковские или беркли-локковские, представления о том, что мышление существует в сознании, не позволяли объяснить этот феномен.  Был зафиксирован разрыв. Собственно, он идет до Канта, и Кант последний психологист, уже на грани, потому что дальше Фихте говорит, что мышление – это особый процесс». 

Для традиционной психологистической теории мышления нельзя дать ответ на вопрос «что исторически развивается?». Они долго мучились и придумали следующее: содержания меняются, потому что меняется общественно-историческая практика — раньше были телеги, а потом стали самолеты — а формы остаются неизменными. Формальная логика запуталась в противоречиях. 

Изменения форм организации мышления фиксирует схема воспроизводства деятельности и трансляции культуры

Георгий Петрович утверждал, что все традиционные логические схемы и связанные с ними логические понятия нормировали лишь процесс формального умозаключения или выводы и расчленяли знаковый материал речи так и таким образом, чтобы зафиксировать и организовать именно этот основной процесс. Эти расчленения не учитывали и не фиксировали других процессов в мышлении и, естественно, не могли «схватить» изменений форм организации мышления. 

Обозначенная линия анализа и схематизации проблематики развития мышления нашла своё выражение в серии схем, среди которых наибольшую известность получила так называемая схема «воспроизводства деятельности и трансляции культуры». Этот аспект часто не учитывается при рассмотрении и интерпретации данной схемы.

Традиционные единицы, относимые к «мышлению», стали трактоваться как средства

С третьей стороны, такая «культурно-историческая», а не индивидуально-психологическая трактовка «мышления» требовала смены категориальной характеристики основных единиц или, как стали говорить представители ММК, «организованностей» мыслительной работы. Вместо традиционных «представлений» (немецкий термин) или образов, которые комбинирует и накладывает друг на друга сознание стали говорить, прежде всего, о «средствах», обеспечивающих те или иные способы знакового замещения и опосредования вещных операций и преобразований.

Единицы, традиционно относимые к «мышлению»: знания, понятия, категории, стали трактоваться как средства, наряду с «подходами», «способами», «приемами», «формами организации», «схемами» и, наконец, «методами».

Георгий Петрович говорил:

«Декарт нам завещал, что единицами мышления являются средства и методы, поэтому методология — это учение о методах, но этого тезиса у Декарта не увидели».

Такая интерпретация делала возможным новое прочтение Декарта и других линий анализа и исследования «мышления» в философии и социальных науках. 

Различные типы инструментальной организации мышления стали рассматриваться как ключевые элементы в процессах воспроизводства деятельности, транслируемые в форме «культурных» норм и как важнейший тип содержания. 

Георгий Петрович не применял в своем дискурсе термин «представление», а использовал термин «средства». Он говорил о том, что средства и способ мышления есть форма упаковки и содержание каналов трансляции культуры.

Это могут быть простенькие средства, а могут быть сложные, например, подход.

«Мышление» не тождественно «познанию»

С четвертой стороны, это позволило разотождествить «мышление» и «познание», введя здесь ещё одну важную линию противопоставления традиционным представлениям о месте и роли «мышления», в том числе, в процессах общественно-исторической практики. Не секрет что до сих пор во многих философских словарях мышление трактуется прежде всего и в основном как инструмент познания. 

Так в Википедии читаем: «Мышле́ние — это познавательная деятельность человека. Оно является опосредованным и обобщённым способом отражения действительности. Результатом мышления является мысль (понятие, смысл, идея). Мышление противопоставляют «низшим» способам освоения мира в форме ощущения или восприятия, которые свойственны в том числе и животным».

В Философском словаре Гогоцкого, изданного в середине XIX века, читаем: «Мышление есть высшая познавательная деятельность нашего духа. В мышлении мы признаем сознательно и законосообразно как различные соотношения между вещами, так и сами эти вещи, и предметный мир: простое чувственное сознание, возникающее вследствие ощущений, посредством мышления переходит в отчетливое и сознательное признание предметного мира»**.

Комментарий

** Гогоцкий С.С. Философский лексикон в 4 томах, 1857-1873

Мы не берклианцы, мы не соллипсисты, мы не последователи А. Курпатова, мы понимаем, что мир существует объективно. Но дальше, к сожалению,  мы имеем дело только с нашими представлениями.

Немецкие философы, строя философский язык, в какой-то момент сказали, что слово «представление» двусмысленно, потому что есть «представление» и есть «пред-ставление», в смысле поставленное перед собой. Там, где перед собой ставлю, выношу на лист бумаги из сознания, там речь идет про мышление.

 А поскольку мышление — это системы средств, и они могут быть сконфигурированы разным способом, то мы можем строить типологии мышлений по выделению этих типов для решения каких-то классов задач.

Типологические представления о мышлении

При принятии изложенного выше подхода ММК, выявление и систематизация по разным основаниям различных типов «средств» позволяют ввести широкий круг типологических представлений о «мышлении». Традиционное представление о «познании» начинает рассматриваться и трактоваться как один из типов мышления — исследовательский, в основе развертывания которого, прежде всего, лежат инструментальные возможности «моделирования» и «эксперимента». Помимо него в сфере мышления могут быть выделены такие типы мышления, как «конструирование», «проектирование» и «программирование». Это четыре разных типа мышления.

Я на основе этой типологии строю генетическую типологию, говоря, что они не просто разные, они еще исторически возникли на разных этапах промышленных революций, в связи со специфическими классами фактических задач, которые приходилось решать.

Одновременно появляется возможность говорить об «онтологическом» или «историко-критическом» типах мышления (в более узком случае о критическом мышлении). Возникает термин «системное мышление». Почему? Это тоже совокупность средств, методов, приемов, но разработанных внутри системного подхода и применяемые для широкого круга разных явлений. Мы мыслим системно, независимо от того, о каком предмете идет речь — о какой-то букашке-таракашке или об обществе. Иногда спрашивают: «А экономическое мышление?». Если вы очень хотите, то можно использовать этот оборот, потому что внутри экономической теории можно выделить какую-то совокупность средств, которые мы условно объединяем в такую целостность, хотя по факту экономика – это агломерация разномасштабных теоретических моделей, это не единая дисциплина.

Читать далее…