Александр Горбань
Отзыв на курс лекций "Может ли машина мыслить?"
Курс лекций был прочитан в рамках второй методологической школы в 2024 году.
* Александр Николаевич Горбань — доктор физико-математических наук, профессор. Член правления Международного Общества Нейронных Сетей (INNS). Пленарный докладчик Всемирного конгресса IEEE по вычислительному интеллекту (Глазго, 2020). Обладатель почетного звания «Пионер российской нейроинформатики», присужденного Российской Ассоциацией Нейроинформатики и оргкомитетом ежегодных международных конференций «Нейроинформатика» в 2017 г. Директор центра Искусственного Интеллекта, Анализа Данных и Моделирования при университете г. Лестер, Великобритания. Руководитель многих исследовательских проектов в России, Великобритании и других странах.
Может ли машина мыслить?
Этот вопрос постепенно растворяется в современных успехах Искусственного Интеллекта и приобретает полифоническое звучание: существует множество реализованных концепций умных машин и еще более – нереализованных (пока?); существует огромное поле интеллектуальных задач уже доступных для переноса на вычислительные машины, и еще больше – тех, которые «вот-вот созреют» для такого переноса. Это поле расширяется быстрее, чем наше понимание мышления и машинного интеллекта. Поражает множественность смыслов, вкладываемых в понятия «машина», «мышление» и, наконец, скрывающихся в скромном «может ли», предполагающем операциональный критерий для проверки такой возможности мышления.
Создание сейчас книги с заголовком «Может ли машина мыслить» предполагает большую смелость и уверенность в том, что методология авторского подхода способна обуздать разбегающиеся смыслы и преодолеть «аберрацию экспоненциального взрыва», когда наплыв огромного количества успешных (и не очень успешных) работ расшатывает основные идеи и базовые онтологические представления о машинах, мышлении и о критериях, позволяющих диагностировать наличие/отсутствие мышления.
Сейчас бурное настоящее имеет тенденцию заслонять историю, которая глубока и содержит массу идей, прокидывающих мостик от «вчера» к «послезавтра». По моему глубокому убеждению, «завтра» уже наступило, а вот чтобы увидеть «послезавтра», нужны специальные средства. Я читаю книгу П.Г. Щедровицкого в поисках этих средств.
Автор этого труда, Петр Георгиевич Щедровицкий, на мой взгляд, представитель редчайшей интеллектуальной профессии. Он прикладной методолог и философ. Этим определяется и выбор рамки рассмотрения основных понятий, и квалифицированный разбор истории, и выбор контекста, включающий не только историю предмета («мыслящие машины») но и анализ методов рассмотрения этого предмета и его места в системах разделения труда.
Интересна организация книги. Сначала понятия мышление и машина вводятся, следуя исторической рамке. При этом удерживается основной прикладной фокус, определяемый задачей: не только история идеи мышления, но история идеи мышления в контексте создания мыслящих машин. Не только понятие машины, а история развития машин в контексте проблемы машинного решения интеллектуальных задач. И, наконец, «история – это не то, что было, а то, что может быть еще хотя бы один раз».
Автор не ограничивается одним понятием «машина», а вводит три понятия, отражающих опыт разных эпох. В рассмотрении вопроса «может ли машина мыслить» невозможно обойтись без скрытой в нем оппозиции «человек – машина». Поэтому и понятие «человек» нуждается в прояснении. В коллекции истории движения понятия «человек» автор приводит и такое: «Все мы — лишь машины с человеческими лицами» (С. Ламетри). Вообще-то, вопрос «может ли человек мыслить» тоже совершенно нетривиален. Во всяком случае, я не уверен в положительном ответе на него. Это смотря какой человек и когда. Как любил цитировать Георгий Петрович Щедровицкий:
«Мышление это как танцы лошадей – оно редко встречается в жизни и играет примерно такую же роль в жизни людей; ему надо специально учиться, и даже те, кто прошел хорошую школу мышления, не всегда, проделав это два или три раза, могут повторить в четвертый»
Ханс Йёрген Ульдалль
И понятие «человек», и человеческое (пока человеческое?) мышление детально рассматриваются в книге, а также и «мегамашины», состоящие из сотрудничающих людей.
В главе 5 появляется «заветное оружие» системно-мыследеятельностного подхода – схема мыследеятельности. И тут я прошу, я очень прошу читателя остановить приятное скольжение по историческим сюжетам и всмотреться, вчитаться в эту главу. Ибо, проскочив ее и оставив на «второе чтение» (которое может не наступить), мы потеряем существенную часть заложенного в книгу смысла. Понятие «мышление» появляется здесь не как простенькое и несколько туманное формальное определение (например, не как «Мышление — опосредованное и обобщённое отражение действительности, вид умственной деятельности, заключающейся в познании сущности вещей и явлений, закономерных связей и отношений между ними.»), а в форме сложной комбинации нескольких процессов, взаимно обслуживающих и поддерживающих развитие друг друга.
Я не хочу портить это прекрасное изложение главы 5 фельетоном и кратким пересказом, но все же отмечу пять важнейших процессов «мышления»: чистое мышление (создание «миров»), мысле-коммуникацию, понимание, мысле-действование и, наконец, рефлексию. Попробуйте нарисовать их на схеме и прописать их возможные взаимодействия ДО чтения главы 5. А потом уж читайте. А без этого книга для Вас превратится в полезное, но не очень глубокое собрание различных фактов и мнений. Именно системно-мыследеятельностное понятие мышление и есть та ось, на которую П.Г. Щедровицкий нанизывает исторические факты и подходы к вопросу «может ли машина мыслить».
П.Г. Щедровицкий добивается замечательного эффекта «одновременности интеллектуальной истории». Они, великие собеседники говорят здесь и сейчас, и не важно, что физически их нет – они с нами. Это как пронзающая воображение идея общей теории относительности о замене 3-мерной динамики 4-мерной статикой. Все прошлое длится. Оно есть, и звучат диалоги Платона, и великая презентация Дугласа Энгельбарта, и «Шаги к искусственному интеллекту» Марвина Минского – все это разыгрывается здесь и сейчас. И это – подарок нам от автора.
Второе явление понятия «машина» происходит в лекции 3. Здесь оно разворачивается на фоне идеи разделения труда. Это еще один контекст, который необходим для ответа на вопрос «может ли машина мыслить». Так и подмывает спросить: а зачем? Что изменится в разделении труда? Ищем ответ в книге. И находим, что в ходе эволюции разделения труда и понятие «машина» меняется. Нужны специальные средства и схемы для отображения этих изменений. И в этом контексте необходимым является изучение коммуникационных машин и понятия информации, эволюционирующее от Хартли до Шеннона (на полях замечу, что я бы добавил здесь Колмогорова). Автор скрупулезно анализирует появление понятия информации и развитие коммуникационных машин.
При переходе от прошлого века к описанию сегодняшнего массива исследований подача материала меняется. Мы видим большую коллекцию проблем и мнений, собранную для нас автором. Его собственный голос, вооруженный авторскими схемами разделения труда позволяет обуздать эту разноголосицу, но все же она неизбежно остается фоном и, отчасти, содержанием последних глав. Иногда это звучит провокационно и меня, как профессионала, так и тянет добавить свой голос: дескать я-то знаю «как оно на самом деле»! Да полно, знаю ли? Ведь книга Петра Щедровицкого не о технических аспектах искусственного интеллекта, а о мировом движении, и, давая собрание мнений, он, может быть, указывает нам путь к истине.
На этой ноте я заканчиваю свое предисловие/рецензию, с трудом удерживая себя от включения в многоголосье последних глав. Читайте, и вам будет интересно.