Петр Щедровицкий
Автобиография из книги "Петр Щедровицкий и друзья. Портреты словами"
- 2008 -
Известная мне в настоящее время история моей семьи начинается в конце XVIII-начале XIX века. В выписке из книги Смоленского общественного раввина, свидетельствующей о рождении сыновей Гирша Щедровицкого и его жены Раси Львовны, к числу которых принадлежал и мой дед, Петр, отмечено, что Гирш Янкелев Щедровицкий происходит из мещан города Брест-Литовска. В дальнейшем семья постепенно двигалась на восток и в начале XX века переехала на постоянное место жительства, в основном, в Москву.
Известная мне в настоящее время история моей семьи начинается в конце XVIII-начале XIX века. В выписке из книги Смоленского общественного раввина, свидетельствующей о рождении сыновей Гирша Щедровицкого и его жены Раси Львовны, к числу которых принадлежал и мой дед, Петр, отмечено, что Гирш Янкелев Щедровицкий происходит из мещан города Брест-Литовска. В дальнейшем семья постепенно двигалась на восток и в начале XX века переехала на постоянное место жительства, в основном, в Москву.
Представители моей семьи в разные периоды времени и в разных ситуациях никогда не отказывали себе в возможности посильного участия в серьезных и трудных делах. Мой дед по отцу был одним из создателей советской авиационной промышленности. В 1939 году он был назначен главным инженером Специального проектного бюро Наркомата Авиапрома, на которое была возложена задача конструирования и разработки документации по всем авиационным заводам в стране.
В 1944 году за образцовое выполнение заданий Правительства по строительству авиазаводов награжден орденом Красной Звезды, а в 1946 за усовершенствование методов строительных работ авиазаводов удостоен Сталинской премии III Степени. Все его братья, прямые и двоюродные, а также более дальние родственники, жившие в тот же период, занимались инженерным, военным и медицинским делом и также добивались на этих поприщах успехов и признания.
Родной брат моего деда — Соломон Щедровицкий является одним из основоположников микробиологии в России. Сын Соломона Щедровицкого — Савелий, достиг больших профессиональных успехов в оборонной и авиационной промышленности, был испытателем самолетов и катапульт. Работал в Центральном аэрогидродинамическом институте (ФГУП ЦАГИ) им. проф. Н.Е. Жуковского — крупнейшем государственном научном авиационном центре, а также во ВНИИДОРМАШе. Имеет около двухсот авторских свидетельств об изобретениях.
Двоюродный брат, Яков Щедровицкий выдающийся металлург, лауреат Государственной премии, доктор технических наук, создатель новых технологий ферросплавов.
Мой отец Георгий Петрович Щедровицкий , выйдя из этой «прагматической» колеи, неожиданно для родни вместо науки и инженерных дел увлекся философией.
Всю свою жизнь он создавал оригинальную концепцию (теорию) и технику мышления, которую сам называл «методологическим мышлением» и «системо-мыследеятельностной методологией». Его работы оказали огромное влияние на интеллектуальные разработки в самых различных областях знания — от семиотики до спорта высших достижений. Через семинары под его руководством прошли сотни участников, многие из которых в дальнейшем внесли существенный вклад в развитие своих профессиональных областей.
Несмотря на то, что подавляющая часть работ Георгия Щедровицкого до сих пор остается неопубликованной, я уверен, что его творчество постепенно займет достойное место среди других мировых философских имен его поколения. Таких, как Мишель Фуко и Юрген Хабермас, также оказавших существенное влияние не только на свою национальную, но и на мировую философскую мысль.
Несмотря на наши родственные отношения, я не стал исключением из правила: попав в 1975 году в первый раз на семинар под руководством моего отца, я был до глубины души впечатлен его манерой мышления и коммуникации — как со своими учениками, так и с оппонентами. Ощущение «живого мышления» здесь и теперь — у доски, в аудитории захватило меня практически на всю дальнейшую жизнь; я попал под обаяние его идей и удивительной способности ставить любого человека лицом к лицу с фактами его собственного мышления. Мой Отец стал также и главным среди моих Учителей. Именно в Московском методологическом кружке я получил реальную подготовку и общее образование. В формальном плане, параллельно с 1976 по 1980 год я окончил психолого-педагогический факультет Московского государственного педагогического института имени В.И. Ленина, а затем аспирантуру в Институте общей и педагогической психологии.
Начиная с 1978 года — мне тогда было двадцать лет — я стал активно заниматься не только теоретическими разработками в области психологии, эпистемологии и философии образования, но и коллективными методами решения проблем,оттачивая техники проведения так называемых организационно-деятельностных игр. Игры подобного типа, отдаленно напоминающие штабные военные игры и методы «мозгового штурма» также являются изобретением моего отца, которое он в последние годы жизни активно внедрял в разных областях деятельности.
Чтобы метафора «игры» не путала читателя, нужно сказать, что игры по методике Щедровицкого представляют собой очень сложный и удивительно мощный инструмент организации коллективного мышления и деятельности. В течении нескольких дней — в ранние годы семи-десяти (одна из игр на Белоярской АЭС шла 21 полный день), сейчас, в основном трех-четырех — коллектив от ста до трехсот человек собирается вместе (так называемый резиденциальный способ проведения) для решения одной общей проблемы. Проблемы могут быть совершенно различными — от формирования общего видения перспектив развития территориальных образований (например, городов) до решения чисто инженерных вопросов, от создания новых методов и институтов образования до разработки дизайн-проектов.
Начиная с 1978 года — мне тогда было двадцать лет — я стал активно заниматься не только теоретическими разработками в области психологии, эпистемологии и философии образования, но и коллективными методами решения проблем,оттачивая техники проведения так называемых организационно-деятельностных игр. Игры подобного типа, отдаленно напоминающие штабные военные игры и методы «мозгового штурма» также являются изобретением моего отца, которое он в последние годы жизни активно внедрял в разных областях деятельности.
Чтобы метафора «игры» не путала читателя, нужно сказать, что игры по методике Щедровицкого представляют собой очень сложный и удивительно мощный инструмент организации коллективного мышления и деятельности. В течении нескольких дней — в ранние годы семи-десяти (одна из игр на Белоярской АЭС шла 21 полный день), сейчас, в основном трех-четырех — коллектив от ста до трехсот человек собирается вместе (так называемый резиденциальный способ проведения) для решения одной общей проблемы. Проблемы могут быть совершенно различными — от формирования общего видения перспектив развития территориальных образований (например, городов) до решения чисто инженерных вопросов, от создания новых методов и институтов образования до разработки дизайн-проектов.
По себе и своим многочисленным коллегам могу сказать, что участие в подобном мероприятии — это очень своеобразный и неповторимый опыт. Говорят, что это организованный способ подготовить встречу со своим собственным будущим. Организационно-деятельностные игры и сейчас остаются популярным способом обучения, командообразования и решения проблем, хотя формат их слегка изменился: изменился и состав участников, и характер подготовки и темп проведения.
Двадцать лет назад многие участники ехали на игры в командировку или оформляя на работе отпуск за свой счет. Сегодня на играх чаще можно встретить топ-менеджеров крупных компаний или государственных чиновников, собранных вышестоящим руководством для восполнения пробелов в системах внутрикорпоративной коммуникации и процессах подготовки и принятия решений. Проектирование и проведение подобных игр — опыт еще более удивительный и насыщенный новым знанием, чем непосредственное участие в игре.
Так случилось, что за 30 лет работы мне довелось провести более двухсот игр в самых различных областях деятельности и регионах страны и мира.
К середине 84-ого года процесс моего ученичества завершился и перерос в самостоятельную программу работ. В 1982 году я, будучи аспирантом Научно-исследовательского института Общей и Педагогической психологии Академии педагогических наук, завершил научную работу по теме «Игра как метод исследования», первоначально написанную в качестве диссертационной, но от ее защиты отказался.
Мой научный руководитель, создатель школы развивающего обучения Василий Васильевич Давыдов посчитал представленный текст излишне абстрактным, не подкрепленным необходимым объемом эмпирических исследований, которые он по традиции считал обязательным компонентом психологической компетенции.
Он сказал: «Твоему отцу уже позволительно делать обобщения и высказывать абстрактные суждения, тебе пока нет. Не дорос еще!». Я согласился. Чуть позже в качестве диссертационной (по философии) была защищена работа «Истоки культурно-исторической концепции Л.С. Выготского», до сих пор составляющая важный момент моей творческой биографии.
Мой научный руководитель, создатель школы развивающего обучения Василий Васильевич Давыдов посчитал представленный текст излишне абстрактным, не подкрепленным необходимым объемом эмпирических исследований, которые он по традиции считал обязательным компонентом психологической компетенции.
Он сказал: «Твоему отцу уже позволительно делать обобщения и высказывать абстрактные суждения, тебе пока нет. Не дорос еще!». Я согласился. Чуть позже в качестве диссертационной (по философии) была защищена работа «Истоки культурно-исторической концепции Л.С. Выготского», до сих пор составляющая важный момент моей творческой биографии.
На этом фундаменте — психологических, антропологических и исторических исследований, с одной стороны, и практики проведения организационно-деятельностных игр, с другой, естественным образом к концу 1980-х годов выросла моя консультационная практика.
В дальнейшем более десяти лет — я прежде всего, и в основном, занимался консультированием. Сначала — в области образования, затем — в области экономики и управления, а затем — с 1995 года — в политической сфере. Этот этап моей творческой биографии закончился на рубеже нового тысячелетия. Одной из моих последних политических кампаний была предвыборная кампания Союза Правых Сил 1999 году. Союз Правых Сил — первый и последний раз в своей недолгой истории — получил почти 10 % голосов избирателей.
Тогда же, в 2000-2001 годах я принял для себя решение, что консультационная позиция меня больше не устраивает: она имеет свои достаточно четкие ограничения. Советуя кому-либо что-то делать, ты никогда не можешь быть четко уверен, что тебя поняли правильно, а значит, всегда смиряешься с тем, что твой заказчик или клиент поступит иначе, чем ты ему рекомендовал. При огромных затратах времени и жизненных сил консультационная практика никогда не может быть гарантирована в части своей результативности. Это, безусловно, хорошая школа для молодых специалистов. Она применима в области юриспруденции, где наличие внешних норм (законов) способствует более высокой внедряемости результатов консультирования, или в области психологии, где упорство, непонимание и ошибки клиента сказываются лишь в узкой сфере его личного поведения.
В области управления и политики чисто консультационная позиция имеет очень узкий диапазон применения. Уже при проведении политических кампаний я фактически занимал позицию проектного управления, руководя предвыборным штабом. Два или три раза в этот период, после удачных консультационных проектов, я получал приглашение возглавить те или иные профильные подразделения компаний-клиентов и… каждый раз отказывался. Я прекрасно понимал, что переход на ту или иную функциональную позицию в жесткую систему управления снижает не только градус свободы поведения, но и мышления. Как говорит один мой друг: «Думать после этого придется только в границах должностных инструкций и получаемой зарплаты…».
Однако эффективность консультационной позиции, как я уже говорил выше, также перестала меня удовлетворять. Начиная с 1998 года, я все больше внимания начинаю уделять проектному управлению. Речь идет о «больших проектах»: подготовка кадрового резерва РАО «ЕЭС России», формирование Центра Стратегических Исследований Приволжского Федерального Округа
и пакета гуманитарных проектов (таких как «культурная столица» и «ярмарка социальных инноваций»), призванных «сшить» коммуникационное, культурное и образовательное пространство округа, научное руководство Центром Стратегических Разработок «Северо-Запад».
В марте 2004 года по приглашению А. Белоусова я стал одним из советников Председателя Правительства М. Е. Фрадкова. Хотя работа в этом качестве продолжалась всего несколько месяцев, это позволило мне принять участие в разработке целого спектра отраслевых стратегий и программ развития -уникальный и чрезвычайно значимый опыт осмысления системных вопросов развития страны. Особое внимание в этот период было уделено инновационной и региональной тематике — особенно после создания единого Министерства образования и науки, а также Министерства регионального развития в том виде, в котором оно было сформировано осенью 2004 года. Я горжусь тем, что сегодня Центр Стратегических Разработок «Северо-Запад», членом Правления которого я остаюсь, является одним из ключевых разработчиков стратегий и программ развития территорий — как субъектов федерации, так и муниципальных образований.
Я также считаю чрезвычайно важными усилия по созданию системы федеральных и национальных исследовательских университетов, а также национальной инновационной инфраструктуры, которые обеспечивает Минобрнауки РФ. Благодаря стечению ряда исторических обстоятельств, которые связывают меня с Красноярским университетом, сегодня я являюсь членом Попечительского Совета Сибирского федерального университета. Посильное участие в проектах подобного масштаба, безусловно, расширило мой кругозор и открыло передо мной совершенно новый круг проблем, с которым я раньше не сталкивался. Только в этот период я начал понимать те слова, которые неоднократно говорил мне мой отец 20 лет назад: «Когда тебя не слышат, не понимают, не дают что-то сделать — это, безусловно, обидно. Однако, подлинные проблемы начинаются в тот момент, когда тебе говорят — делай. Ты безуспешно многие годы толкаешь стену. Но вдруг она поехала, все быстрее и быстрее, и вот ты уже не успеваешь, бежишь изо всех сил и чувствуешь, что ноги вот-вот подломятся!».
В конце 2004 года, размышляя над перспективами своего дальнейшего личного движения, я написал на листе бумаги список из трех наиболее интересных направлений возможной работы. Пусть кто-то скажет, что «судьбы» нет! Буквально через несколько недель мне, в общем, совершенно случайно, представилась возможность познакомиться с одним из этих направлений гораздо ближе.
В феврале 2005-го я стал генеральным директором ФГУП «ЦНИИАтоминформ» — одного из ключевых институтов атомной отрасли, специализирующегося на анализе и обобщении экономической информации в области атомной энергетики. В мои задачи в этот период входила разработка концепции и сценариев возможного развития атомного энерго-промышленного комплекса. Результаты этой работы нашли отражение в пакете федеральных целевых программ, которые были разработаны в 2006-2007 годах большим коллективом специалистов атомной отрасли по заданию Правительства РФ.
Через полтора года я стал Председателем Правления ОАО «Всероссийский Научно-Исследовательский институт по эксплуатации атомных электростанций» — института, формирующего научные основы и систематизирующего опыт эксплуатации атомных станций. А еще год спустя — стал заместителем директора ОАО «Атомэнергопром», курируя вопросы стратегии, научно-технической политики и международного сотрудничества.
Через полтора года я стал Председателем Правления ОАО «Всероссийский Научно-Исследовательский институт по эксплуатации атомных электростанций» — института, формирующего научные основы и систематизирующего опыт эксплуатации атомных станций. А еще год спустя — стал заместителем директора ОАО «Атомэнергопром», курируя вопросы стратегии, научно-технической политики и международного сотрудничества.
В течение своей жизни я уделял много внимания вопросам культурной политики — от кинематографа до подготовки менеджеров в области культуры. Не менее активно я продолжаю заниматься проблематикой образования. В течение нескольких лет я возглавлял Ассоциацию инновационных школ и центров, являюсь попечителем ряда учебных заведений и программ совершенствования методов и форм обучения. Недавно мои друзья подарили мне Удостоверение членства № 1 почетного члена Межрегиональной тьюторской ассоциации — знак, того что 15 лет назад я, как говорится, «приложил руку» к созданию этой новой для нашей образовательной системы сквозной профессии.
В 1989 году я создал Школу культурной политики, которая продолжает функционировать до сих пор в качестве своеобразного «виртуального университета» пятого поколения — стараясь объединить в себе не только образовательные, но также исследовательские и экспертные функции. Я твердо уверен в том, что успешными могут быть только те «невидимые колледжи» (как говорят науковеды), которые в своей работе сумели удержать весь цикл жизни Знания — от его создания до использования, включая образование и подготовку нового поколения. Для меня таким «виртуальным университетом» в свое время стал Московский Методологический кружок и школа моего отца.
Наверное, Школа культурной политики или как ее называют мои ученики, ШКП — это мой главный Проект, с большой буквы. За прошедшие с момента образования школы 18 лет было сделано всего два выпуска, общее число выпускников едва приближается к 50. Но я горжусь этой деятельностью, потому что мой собственный опыт убеждает меня в том, что люди учатся и развиваются очень медленно. Среди второй группы выпускников — в основном ровесники моего старшего сына. Это позволяет мне сохранять связь времен и чувствовать себя чуть более молодым, чем я есть на самом деле.
Мой отец всегда считал философию своим призванием, той областью деятельности, в которой, при всех обстоятельствах, должны найти свое завершение и институционализацию плоды «методологической революции в науке и философии», которой он посвятил свою жизнь. Несмотря на свои сложные отношения с официальной «советской философией» и ее институциями, он всегда считал, что подлинное знание, претендующее на преодоление своей временности и системность охвата, является по сути своей философско-методологическим знанием. В 2005 году я стал инициатором создания Фонда «Институт развития имени Г.П. Щедровицкого».
Деятельность Фонда направлена, прежде всего, на популяризацию наследия моего отца, на исследовательскую и культуртрегерскую деятельность в сфере общественных наук и гуманитарного знания. За последние годы нам удалось издать ряд важных работ Георгия Петровича Щедровицкого и его школы, и мы планируем продолжать эту работу дальше.
Вместе с тем, любая издательская программа одного автора (или группы авторов, принадлежащих одной школе) вынужденно страдает некой «монологичностью». В подобных изданиях напрочь исчезает ощущение того реального социокультурного контекста, в котором возникало и реально развертывалось в том числе через систему содержательных конфликтов и оппозиций — живое мышление. Исчезает то, что задело в самом начале и на долгие годы привязало к себе меня самого после первого посещения семинаров и лекций моего отца. Без сомнения, воспроизвести этот полилог, эту дискуссию — иногда явную, иногда заочную, которая во многом двигала мышлением моего отца — наверное, невозможно. Но можно попытаться внести посильную лепту в то, чтобы «восстановить» хотя бы часть этого реального контекста.
В 2006 году Фонд совместно с Институтом философии инициировал проект по изданию большой книжной серии, посвященной творчеству русских советских философов второй половины XX века. С осени 2008 года мы планируем начать публикацию этой серии, состоящей из 20 томов. В дальнейшем мы планируем издать такую же серию по русским философам первой половины XX века. Помимо историографических задач, которые я изложил выше, есть и более глубокие причины, подтолкнувшие меня к этому проекту. Я исхожу из того, что страна, у которой нет своей оригинальной философии, не может претендовать ни на конкурентоспособность, ни на суверенитет в полном смысле этих слов. В России философия была, есть и будет! И не только как национальное явление, но и как источник мощнейшего влияния на всю мировую мысль. Только мы об этом плохо знаем.
Если попытаться выделить главное в том, чем я до сих пор занимался, — то, наверное, надо назвать два момента.
Первый — это, конечно, прикладная методология. Мой отец занимался общей методологией, пытался ответить на вопрос, как устроено мышление вообще, построить теорию мышления и на ее основе разработать ряд техник мышления. Я занимаюсь прикладной методологией. Это методология управления, методология педагогики. Это попытка реализовать общие фундаментальные работы, которые делались моим отцом, в разных областях практики. Из этого, в частности, вытекает то, что я называю «онтологиями второго уровня» или «рабочими онтологиями»: для того, чтобы реализовать общую теорию в какой-либо практической области, нужно сначала построить своеобразную локальную «картину мира».
Второе важное направление — это некая последовательно создаваемая мною система оригинальной «системомыследеятельностной педагогики». Я считаю, что одна из ключевых проблем любого общества — это проблема воспроизводства мышления и деятельности. Ответ на вопрос: как включить людей в какую-то сложную деятельность? Как обеспечить мотивацию человека осваивать тот или иной тип мышления, особенно если на это надо потратить 10-15 лет? — не тривиален. На него нет и не может быть один раз и навсегда данного правильного ответа.
Особенно сегодня, в эпоху клипов и SMS, когда резко возросшая мобильность позволяет перемещаться на любые расстояния, за считанные месяцы зарабатывать и терять огромные состояния, а информационный поток, ежедневно обрушивающийся на человека с самого раннего возраста, не содержит в себе поисковых систем, необходимых для выбора действительно важного. Для того, чтобы сохранить в этих условиях уважение к мышлению и желание тратить время на его освоение, необходимы сверхнормативные усилия. По разным причинам — психологическим, экономическим или ментальным — многим этих сил не хватает. В свое время американцы, когда я им объяснял, что нужно сделать, чтобы научиться методологии, говорили мне — нет ни одного вопроса, который нужно изучать больше года. Такой «американизированный подход» к образованию сегодня доминирует, и это создает проблемы с воспроизводством целого ряда видов мышления и деятельности. Сейчас трудно найти людей, которые готовы долгое время заниматься наукой, инженерным делом и тем более — философией.
Учиться мыслить. Мне же эта задача представляется чрезвычайно важной, и я бы хотел, чтобы мои ученики также приняли эту ценностную рамку и реализовали ее в своей дальнейшей работе. Поскольку все образовательные процессы — очень длительные, невозможно сказать, удачна ли твоя педагогическая работа — в течение года, даже десяти лет. Одно можно сказать наверняка: это одно из моих призваний, может быть — главное.
На протяжении жизни мне часто крупно везло. Мне посчастливилось встретить целый ряд очень интересных, талантливых и преданных своему делу людей, каждый из которых в ходе нашего общения и совместной работы передавал мне крупицу своего опыта и своего позитивного отношения к миру. Часть из этих людей любезно согласилась сказать несколько слов обо мне в связи с пятидесятилетием со дня моего рождения. Я благодарен им за это и рад, что их интервью будут собраны и опубликованы. Я не только рад тому, что они сказали много хороших и добрых слов обо мне — и еще больше о моем отце, Георгии Петровиче Щедровицком.
Большое видится издалека — чем дольше проходит времени со времени его ухода, тем яснее мы понимаем, какой вклад он внес в российскую интеллектуальную культуру второй половины XX века. Но еще больше я рад, что некоторые из авторов интервью смогут познакомиться друг с другом посредством этой книги. Хорошие люди должны больше знать друг о друге, пусть даже таким способом.
У меня шесть детей, четверо внуков. Я мечтаю, чтобы они продолжили традиции нашей семьи.
Петр Щедровицкий
P.S. На момент размещения этого текста на сайте в 2020 году у Петра Георгиевича уже 9 детей и 7 внуков и внучек!